Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

Хенри Ли рассказывал Туру о живущих на Хива-Оа стариках, утверждающих, что их корни на востоке. О том же Тур прочитал у Эдварда С. Крэйгхилла Хэнди, американского этнолога, который в 1930-х гг. издал много книг о культуре туземцев Маркизских островов. Хэнди ссылался на одно предание, передававшееся из поколение в поколение. Предание утверждало, что однажды мужчины, женщины и дети, жившие на Хива-Оа, ступили на борт большого судна и отправились на поиск земли предков. Они добрались до цели, и некоторые остались на земле предков, а остальные вернулись. В 1933 году немецкий этнограф Карл фон ден Штайнен опубликовал книгу о мифах Маркизских островов, в которой с удивлением писал о том, что туземцы говорят о земле на востоке^{189}.

«Теперь была моя очередь собирать такие же сведения — на Фату-Хиве, где еще никто не был», — писал Тур Хейердал^{190}.

Рыба на камне, статуи на Хива-Оа, а теперь — легенда, живое предание, услышанное от Теи Тетуа. Есть ли тут связь?

Переполняемый мыслями, Тур упал в кровать. Но прежде чем заснуть, он добавил еще одно звено к этой цепочке загадок. Когда он готовился к путешествию в Норвегии, он тщательно изучил вышедший в свет в 1931–1935 годах трехтомник американского ботаника Фореста Брауна, посвященный полинезийской флоре. В то время его еще не интересовали пути миграции в Тихом океане. Он читал Брауна преимущественно с целью узнать побольше о съедобных растениях в Полинезии, поскольку они с Лив надеялись жить тем, что дает природа. Но сейчас, лежа и слушая постоянный шум прибоя, он вдруг понял, что Браун сделал нечто большее, чем просто описание флоры. Если он сам прибыл на Фату-Хиву, чтобы изучать происхождение местной фауны, то американец задавался тем же вопросом относительно флоры.

Случай заставил Брауна однажды подняться в горы над заброшенной деревней каннибалов. На высоте 900 метров он обнаружил вид ананаса, произрастающий только в Южной Америке; позже Тур и Лив с помощью Теи Тетуа нашли эти ананасы и объедались ими^{191}. Браун был уверен, что ананасы произрастали на островах Маркизского архипелага намного раньше появления здесь первых европейцев. Этот фрукт не способен сохраниться в воде, дрейфуя с морским течением, — следовательно, на острова его могли завезти только люди. То же самое касалось и других растений — сладкого картофеля (батата), папайи и бутылочной тыквы. Их родина Южная Америка, но в доколумбово время они широко распространились и в Полинезии.

Находки Брауна поставили под сомнение главенствующие теории антропологов. Он ничего не понимал в судах и мореплавании и поэтому не мог аргументировано опровергнуть утверждения, что аборигены Южной Америки не имели судов, способных вынести такое плавание. Но в то же время он не мог закрывать глаза на результаты собственных исследований. «Хотя основные миграционные потоки в Полинезию, похоже, шли с запада, в направлении противоположном тому, откуда появилась местная флора, несомненно, существует какая-то связь между туземцами американского континента и Маркизских островов», — пишет он в третьем томе своего ботанического труда^{192}.

Лив засыпала, а Тур все говорил о каменных статуях на Хива-Оа, что похожи на своих собратьев из Южной Америки, о времени, прекратившем существование, о том, как «сейчас» заменило в Полинезии и «завтра», и «вчера», о Тики, чей корабль он своим внутренним зрением видел стоящим в бухте с поднятыми парусами, о мужчинах и женщинах, бредущих по воде, несущих корзины, полные кореньев и фруктов, которые они потом посадят, о…

Лив слышит его, но откуда-то издалека. Неужели Тур опять говорит о Южной Америке? Она засыпает и лишь бурчит что-то в ответ.

Счастливые дни у Теи Тетуа оказались недолгими. Благодаря Тиоти весть о беззаботной жизни у старого каннибала распространились и по другую сторону гор. Там полно свиней и кур, рассказывал звонарь, а кроме того, — и это подчеркивалось особо — они там наслаждаются огромным количеством варенья, которое белая пара привезла с Хива-Оа. Однажды вечером Тур и Лив отдыхали в своей хижине, когда вдруг раздался сильный шум. Через несколько минут в деревню ворвалась толпа мужчин, женщин и детей; за ними следовали лающие собаки. Теи Тетуа запрыгал от радости и тут же кинулся резать свиней. Он пригласил всех оставаться, сколько им угодно, и они остались.

Через две недели из-за гор явилась новая партия гостей. Поскольку передовой отряд запировал у Теи Тетуа и не вернулся обратно, остальные жители деревни на западе сделали вывод, что рассказы Тиоти об изобильной жизни у Теи Тетуа чистая правда. Для Теи Тетуа их приход был только в радость, он постоянно улыбался и резал свою живность, чтобы накормить пришедшую в гости ораву.