Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

Тур считал Гюнтера одним из самых выдающихся людей нового немецкого государства. В немецкой научной иерархии профессор занимал довольно высокое положение. Правда, Гюнтер не имел прямого доступа к Гитлеру, но зато был вхож к Альфреду Розенбергу^{207}, идеологу нацистской партии. Однако на повестке дня встречи Гюнтера и Хейердала стояла не политика, а полинезийские черепа и вопрос о том, откуда произошли полинезийцы. Когда они впервые встретились пару лет назад, немецкий антрополог предположил, что этот тихоокеанский народ принадлежит к арийской расе^{208}, и теперь, в разговоре с Туром, он выразил надежду, что привезенный череп поможет получить дополнительные сведения по этой части. В любом случае, «он был очень тронут подарком», — сообщала Лив в письме Алисон.

Встреча с Гюнтером носила научный характер, но в ней нашлось немного места и разговору о Норвегии. Следует отметить, что Хейердал в то время не испытывал неприязни к национал-социалистической Германии, по крайней мере, он ничего не имел против встречи с ведущим представителем нового режима. В течение года он не мог следить за развитием событий в этой стране, где евреев вешали на фонарных столбах, а оппозиционеры все чаще оказывались в концлагерях. Правда, еще до отъезда Хейердала из Норвегии нацистская Германия была у всех на устах — происходящее там вызывало у норвежцев акции протеста, и гимназисты и студенты принимали в них активное участие. Когда Тур вступил на немецкую землю после длительного путешествия на Фату-Хиву, он не мог не заметить, как широко распространилась любовь к униформе и нацистской символике со времени его последнего визита в страну. Все это вызывало у него отвращение, но он воспринимал происходящее на немецкой земле лишь как частные губительные проявления так называемого человеческого прогресса.

Помощь, которую он оказал антропологическим материалом ведущему гитлеровскому расовому идеологу, свидетельствовала скорее не об интересе к расовым теориям Третьего рейха, а о политической наивности, происходящей из-за отсутствия интереса к процессам в современном обществе. Отсутствие у Хейердала неприязни к Гюнтеру и его деятельности можно объяснить еще и тем, что ему очень понравилось, как вели себя простые немцы, с которыми ему довелось столкнуться в феврале 1938 года.

Тур и Лив не нашли рая в южных морях. Прибыв в Марсель после долгого и утомительного путешествия, они испытывали усталость и разочарование. В этом французском порту им пришлось ждать почти двое суток, пока их сложный багаж прошел таможню, а затем их ожидало не менее утомительное путешествие по железной дороге с пересадками и пересечениями границ. Смертельно уставшие, они прибыли в Берлин в одиннадцать вечера, а на следующий день Тур написал матери: «Я никогда не забуду прибытие в Марсель, особенно таможню, это было самое ужасное. Мы оба презираем все французское. Такого лживого, невежливого и некультурного народа не встретишь нигде, если иметь дело с чистой буржуазией. Французский этикет и учтивость можно найти только у представителей самого высшего общества, но не у обычных французов. У нас на всю жизнь сформировалось предубеждение против этой страны. Грязная, невежественная, эгоистическая, аморальная и невежливая во всем, за исключением языка. Все так переменилось, когда мы пересекли немецкую границу, что с трудом поверили, что это возможно. Чистые, любезные, готовые помочь, культурные и вежливые. Ты, наверное, скажешь „фи“, мама, но я действительно так считаю. За время путешествия мы встречались со многими людьми, и существует значительная разница между англичанами, американцами, немцами и скандинавами, с одной стороны, и французами, испанцами и полинезийцами, с другой стороны. Первые отличаются постоянством характера, они честные и искренние, в отличие от тех других, у которых мы не нашли никаких положительных качеств. <…> Нам очень понравились англичане, даже, пожалуй, больше, чем немцы, поскольку у них нет такой страсти к униформе, но ты не представляешь, как чудесно было встретиться с такой отличающейся постоянством расой после того, как мы долго имели дело с Францией. <…>»

Пожив рядом с полинезийцами и французами на тихоокеанских островах, молодой противник цивилизации теперь больше всего жаждал порядка и постоянства. Тур столь сильно восхищался немецким народом, что даже просил прощения у матери, — ведь Алисон восхищалась англичанами, а все немецкое считала отвратительным. У Тура же вызывала беспокойство только страсть немцев к униформе.