Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир

Несмотря на то большое значение, которое Тур Хейердал придавал фольклору и легендам, он не поверил объяснениям отца Себастьяна. Не исследовав точку зрения пастора подробнее, он заявил, что коленопреклоненная статуя не имеет ничего общего с местными традициями.

Арне Скьогсвольд сделал еще одно интересное открытие. Во время раскопок моаи, отмеченного как номер 263, он нашел наскальный рисунок на груди статуи. Рисунок изображал корабль в форме полумесяца, с тремя мачтами и парусом. С его борта свисала веревка, а на ее конце было нечто похожее на якорь, но туземцы сказали, что это черепаха. Мачта напоминала о корабле европейского происхождения. Однако форма корпуса больше была свойственна папирусному судну. Если моделью послужил европейский корабль, то художник сделал свой рисунок после первого визита европейцев. Но в легенде Тур нашел «описания огромных транспортных средств, использовавшихся для далеких путешествий во времена предков». Поэтому он не сомневался. «То, что это был необычный корабль, а не европейская шхуна, мы могли видеть все. […] Именно так изображенными мы находим множество папирусных судов на старинных сосудах из Перу»^{349}.

Трехмачтовик на груди у статуи. Перуанский тростниковый корабль? Да, полагал Хейердал. Европейский корвет? Вероятно, считал Скьогсвольд

Сам рисунок датировать не удалось. Но, после того как туземцы сказали, что это черепаха, а не якорь свисает с борта, Тур Хейердал убедился, что рисунок создали до контактов с европейцами.

Это был еще один вывод, который, по мнению Скьогсвольда, трудно защищать. Для него изображение паруса было похоже на прямой парус явно европейского происхождения. Корпус мог отражать местные традиции кораблестроения, как это изображалось на сделанных вручную каменных фигурках в других районах острова. Но если Скьогсвольд считал, что сравнение с перуанскими папирусными судами было интересным, то материал не подтверждал выводы никоим образом^{350}.

Кроме бальзы папирус также широко использовался для строительства судов, курсировавших вдоль побережья Южной Америки или по озеру Титикака в Андах. На острове Пасхи не было бальзы. Но вокруг озер, образовавшихся в кратерах вулканов, рос тростник, который назывался тотора, родственник тростника, растущего на берегах Титикаки. И если инженерное искусство на острове Пасхи развилось настолько, чтобы высекать из камня гигантские статуи, то, по мнению Хейердала, оно могло дойти и до строительства морских папирусных судов.

Хейердал думал, что целью строительства таких судов являлось перемещение статуй-моаи вдоль берега, когда их нужно было поместить в других местах острова. Вместе с туземцами он открыл что-то похожее на лодочный причал, где корабли могли вытаскиваться на берег для погрузки и разгрузки. И если такое судно выдерживало груз в «два десятка тонн», то без груза «оно могло выдержать команду примерно в двести человек»^{351}.

Расцвет папирусных судов остался далеко в прошлом, когда Хейердал прибыл на остров Пасхи. Но местное население по-прежнему владело искусством строительства небольших судов из тоторы. Эти маленькие суда, могущие выдержать одного-двух человек, были похожи на лодки, используемые на озере Титикака, на которых Хейердал плавал сам, когда осенью 1954 года был в Перу, готовясь к экспедиции на остров Пасхи. И теперь, когда он посмотрел на тростник в одном из кратеров на острове Пасхи, его удивило не только сходство в конструкции судов (папирусные суда на Титикаке и на острове Пасхи строились из одного и того же материала). Возникал вопрос: каким образом тростник-тотора нашел дорогу с озера Титикака на остров Пасхи?

Тур обсудил этот вопрос с отцом Себастьяном и туземцами. Они были единодушны в своем ответе. «Согласно традиции, тростник не был диким растением, как многие другие растения на острове. Он заботливо выращивался внизу в озерах их собственными предками»^{352}.

Иначе говоря, традиция утверждала, что именно люди принесли с собой тростник-тотору. Если бы экспедиция это доказала, не осталось бы никаких сомнений, что произвело бы переворот, который бы изменил статус доказательств в теории Тура Хейердала. Сравнение статуй и стен на острове Пасхи со статуями и стенами в других местах может указывать на вероятность культурных связей, но не доказывать их наличие. Но если взять пробы пыльцы растений, то с помощью радиоуглеродного анализа можно было бы узнать больше о том, когда Хоту Матуа выбрался на берег бухты Анакена. Если ему повезет, то «цветочная пыль расскажет […], когда южноамериканский пресноводный тростник привезли в озеро в кратере»^{353}.