Тур Хейердал. Биография. Книга III. Человек и мифы

Тур продолжил сотрудничество с Пером Лиллестрёмом. Он решили писать книгу. Споры с Хельге не заставили его отказаться от своих убеждений. Он не привык уступать противникам. Не собирался он это делать и сейчас.

Тем временем продолжались трения вокруг Парка пирамид на Тенерифе. Тур выбивался из сил, чтобы добиться приемлемых решений от Фонда исследований происхождения культур. Оказалось, что добиться согласия по вопросу распределения ответственности между исполнительным и научным комитетами, а также по поводу того, чем, в конце концов, должен закончиться проект было очень трудно. Коммерческие интересы постоянно противоречили интересам научным. Вместо решений возникали разногласия.

Эти разногласия переросли в непримиримую борьбу за власть. Борьба велась по двум фронтам: внутри семьи Ульсен и между Фред. Ульсеном и Туром Хейердалом. К концу весны 1998 года она обострилась всерьез. Парк пирамид был почти готов, и официальное его открытие планировалось на 17 апреля. Тур ждал этого события со смешанными чувствами. После многолетних переговоров Тур никак не мог отделаться от мысли, что Ульсены использовали его имя исключительно в коммерческих целях[705]. Всего за три дня до открытия, 14 апреля, разочарованный Тур выдвинул судовладельцу Фред. Ульсену ультиматум. Либо семья Ульсен придерживается духа джентльменского соглашения, заключенного Фредом и Туром в 1990 году, либо Тур выходит из игры[706].

Шестнадцатого апреля Тур получил ответ, который охарактеризовал в своем дневнике как «извиняющийся и дружественный».

Но никаких разъяснений там не содержалось. Дальше в дневнике значится: «Я устал, но тверд».

Открытие Парка пирамид прошло так, как и планировалось. Из Норвегии приехали Тур Хейердал-младший и только что назначенный директор Музея «Кон-Тики» Майя Бауге, с супругами.

Девятнадцатого апреля Тур решил выйти из Фонда, а 24 числа он написал свои обоснования. Он поблагодарил Фред. Ульсена и его семью за экономическую поддержку, которая сделала этот .дорогостоящий проект возможным. Он выражал надежду на то, что парк будет успешным проектом и Фред. Ульсен вернет вложенные деньги, а научный комитет будет иметь достаточно средств для исследований. При условии, что доходы будут использоваться в гармонии с принципами, которые изначально лежали в основе проекта, Тур по-прежнему будет его поддерживать. «Но, — написал он в конце, — я больше не желаю быть официальным представителем Парка пирамид в Гуимаре»[707].

Или, иначе говоря, Тур Хейердал больше не позволял Фред. Ульсену использовать его имя в своей деятельности.

В принципе это ничего не меняло. Доходы, на которые Тур мог жить, по крайней мере, на бумаге, оставались. С Дэном Сандвейсом и Дональдом Райаном в качестве движущей силы Фонд мог продолжать свою деятельность. Однако Фонд так и не стал тем научным инструментом, о котором мечтал Тур. Руководство Парка пирамид, которое во всех отношениях принадлежало к клану Ульсенов, продолжало отдавать приоритет коммерческим целям перед научными. Финансовое положение Фонда никогда не было настолько солидным, чтобы позволить беспрепятственно вести исследования в области «человеческого прошлого», как это любил называть Тур. И хотя Тур постепенно вновь втянулся в работу, отношения с Фред. Ульсеном уже никогда не были такими, как прежде.

Работа с Парком пирамид и со всем, что было с ним связано, тотребовала более серьезных затрат, чем ожидал Тур Хейердал. Результат не оправдал ожиданий. Причиной тому были не только разногласия с Фред. Ульсеном. Дело в том, что ему так и не удалось с уверенностью датировать пирамиды. Теория, которую опровергли его собственные археологи, так и не получила требуемых подтверждений.

Тур настаивал на том, что пирамиды построили вымершие гуанчи, еще задолго до того как испанцы захватили Тенерифе. Еще со времени появления идеи о Парке пирамид он хотел сделать собственную выставку о гуанчах, их культуре и истории. Но так как он не смог точно установить возраст пирамид, то власти и руководство Парка ему отказали. Нехотя ему пришлось признать, что без датировки такая выставка будет преждевременной. В письме в офис Парка пирамид и научный комитет Фонда он написал, что выставку следует отложить до тех пор, «когда будет доказано, что пирамиду Чакона построили гуанчи, а не испанцы».

В том же письме, адресованном не кому-то определенному, а нейтрально «тем, кого это касается», явно разочарованный Тур показал, что ответственные лица, не признавая его точку зрения по поводу пирамид, отнеслись к нему преимущественно как к фантазеру, а не как к ученому»[708].

Холоднее некуда.

Тем не менее все это время Туру было чем заняться. Всю свою взрослую жизнь, с тех пор как он вернулся с Фату-Хивы перед войной, он писал ту или иную книгу. Так он зарабатывал на хлеб, однако работа над книгами давала ему возможность для богатой внутренней жизни. Там, между повествованием и анализом, он мог выражать свои идеи и мысли. Там он мог углубиться в дебаты, которые всегда возникают вокруг работ неоднозначных авторов.