Тур Хейердал. Биография. Книга III. Человек и мифы

Однообразие — это неотъемлемая часть жизни на море. Лучшим способом борьбы с однообразием является творческая деятельность — чтобы мозг был чем-то занят. Однако, когда такая деятельность прекращается, и однообразие побеждает, недалеко до психологической катастрофы. Однообразие — мать скуки, а скука для команды опаснее шторма.

Нужно было скорее приводить экспедицию к логическому завершению.

Пирамиды. Вряд ли что-либо привлекало Тура Хейердала больше, чем эти гигантские пирамиды. Если он слышал, что кто-то где-либо нашел что-то похожее на пирамиду, он немедленно отправлялся туда первым рейсом независимо от того, где это место находилось

Им оставалось еще около 600 морских миль до Баб-эль-Мандебского пролива. Оттуда Тур собирался пройти последний этап через Красное море до порта Массауа в Эритрее. Он выбрал этот город в качестве конечного пункта экспедиции по ностальгическим, а вовсе не научным соображениям. Именно из Массауа доставили ему папирус, использованный им для «Ра» после того как коптские монахи срезали его у озера Тана в Эфиопии.

Норман, который ранее предостерегал от захода в Красное море, хотел продолжать путь прямо до Египта. Тогда «Тигрис» прошел бы 4 тысячи морских миль без остановки и без помощи со стороны. Рекорд для парусного судна, никем не побитый, — весомый аргумент для популяризации книги и фильма об экспедиции. Но он также имел и научную цель: путь тростникового судна начался в стране, которая строила зиккураты. Его нужно было закончить в стране, построившей пирамиды[299].

Тур не гнался за рекордами. Более того, он считал, что сейчас слишком жарко, чтобы идти в Египет[300]. Команда поддержала предложение насчет Массауа. Тур надеялся, что какое-нибудь судно из Джибути в Аденском заливе доставит им карты и встретит их в Баб-эль-Мандебском проливе. Маленькое пустынное государство было единственным в этом регионе, проявившим дружелюбие к экипажу «Тигриса».

Свежий ветер не стихал, и «Тигрис» шел очень хорошо. Проходя соответственно 59, 65, 51, 62, 56, 42, 60, 59, 36, 60, 47 морских миль в час, они шли так, как никогда за это путешествие и в конце марта дошли до входа в Красное море.

Но они не пересекли этот порог.

После Второй мировой войны ООН решила, что Эритрея войдет в состав Эфиопского государства как самоуправляемая единица под собственным флагом. Эфиопов такой порядок не устроил, и в 1962 году они сделали Эритрею своей провинцией. Этот факт стал толчком для освободительного движения, и в то время, когда «Тигрис» подошел к Красному морю, стороны находились в состоянии открытой войны. В ходе плавания с Сокотры Тур попытался получить разрешение на заход в Массауа, но так и не дождался ответа. Он также попросил разрешения зайти в порты Северного Йемена, находившегося по другую сторону Красного моря, но и оттуда он не получил ответа. Оба берега к северу от Баб-эль-Мандебского пролива оказались для него закрытым и он счел нецелесообразным заходить в Красное море.

Жажда знаний. Любопытный Тур Хейердал черпал знания, встречаясь с новыми людьми. Эта беседа проходит в алжирской пустыне

Норман считал, что они могли бы избежать проблем, если бы последовали прямо в Египет. Но Тур этого не хотел[301]. Тогда осталась единственная альтернатива — Джибути.

Отказ от Египта по причине жары был не чем иным, как самым что ни на есть фиктивным поводом. Хейердал никогда раньше не боялся жары, в том числе и тогда, когда он планировал экспедицию на «Тигрисе», отправляясь в самый жаркий район Земли. Военная ситуация, напротив, была самым настоящим поводом избегать Красного моря. Однако, помимо страха попасть под обстрел, имелись и другие основания.

Терпение команды подошло к концу. Они уже претерпели достаточно. У них больше не оставалось моральных сил держаться. А до Египта оставалась еще тысяча морских миль. Даже если бы Тур Хейердал и повел «Тигрис» в Красное море, это была не та цель, ради которой экспедиция затевалась.

После Сокотры стало ясно, что многие на борту в глубине души надеялись, что путешествие закончится в Джибути. Они торопились поскорее попасть домой. Герман собирался здесь покинуть экспедицию в любом случае: его ждали дела. Норрис сделал все требуемые снимки, а дома ему предстояло строить дом. Юрий и Карло также не планировали продолжать путешествие дольше чем необходимо. Из-за занятий в школе Детлеф должен был вернуться домой до конца апреля[302].

Более серьезной проблемой стали неумолимые признаки износа «Тигриса». Вскоре после того как они покинули Сокотру Юрий заметил, что судно, или «плот», как он его называл, «значительно осел». Нос погрузился еще сильнее, все судно завалилось на правый борт[303]. Во время непогоды в ночь с 21 на 22 марта волны достигали трех метров, и хотя скорость оставалась хорошей, Норрис обеспокоился тем, что «Тигрис» был тяжел и неповоротлив и уже не так хорошо слушался руля, как раньше[304].