Турбо Райдер (СИ)

В один день у него был на обед ковер. Ковер, под собственным отцовым желудочным соком, уже столько неоднократно съеденный, что сырым его считать было решительно нельзя, поэтому это была какая-то экзотическая готовка, крайне необычный рецепт, в котором отец человека находил свою прелесть. Огромный кусок старого ковра он положил на лучшей тарелке, которую смог найти: овальной, сервировал его посыпкой из гнилой земли, старым высохшим сеном и водой из прозрачной бутылки с крестом, откуда-то такая нашлась, вот бывает же? К такому мероприятию нужно и одеваться соответствующе, поэтому, найдя один из своих лучших костюмов, отец человека был именно в нём: несколько широкие серые брюки, такой же серый пиджак, белая рубашка и старый солдатский ремень, потому что иного не нашлось.

Отец человека расположил тарелку за столом и сел перед ней, взяв в левую руку вилку, а в правую нож. Ему не понадобилось много времени, чтобы вообразить себе музыку. Музыка - это прекрасно. Поэтому отец человека вообразил себе лучшее, что смог.

Боссанову.

Музыка сразу родилась в его голове и заполнила всю её без остатка. Неторопливый ритм напомнил ему о латиноамериканских ресторанах, португальский говор, когда-то слышанный отцом человека в старых фильмах, тоже зазвучал на фоне, достаточно было лишь закрыть глаза, чтобы атмосфера полностью создала сама себя; отец человека именно так и сделал, и больше открывать глаза ему не понадобилось.

Капелька за капелькой, луч за лучом вокруг возникла прекрасная зала, большая, бесконечно уносящаяся вперёд, вдаль, но на самом важном месте само собой сидел отец человека.

Он сидел за заранее заказанным столиком. Достаточно было только позвонить Гильберто, и тот всё устроил, хорошо быть элитным клиентом. В паре шагов бар, возле которого отираются знакомые лица - они часто сюда ходят, они любят это место. В центре, достаточно близко, чтобы можно было всё слышать, но достаточно далеко, чтобы не мешать и не раздражать, сцена, на которой выступает Она. Она выглядела каждый раз совершенно по иному, но лицо, её лицо, каждый раз это лицо было её лицом, ЕЁ лицом, лицом его жены, которую...

- Ваш напиток, - сказал отец человека сам себе. - Прошу вас, это за счёт заведения.

- Конечно... - ответил человек сам себе, взял несуществующий стакан и пригубил несуществующий бурбон. - Прекрасно. Может быть я даже захочу это повторить.

- У меня всё в порядке?

Характерное лицо отца человека слегка исказилось в гримасе непонимания.

- Ох, конечно же, простите... у вас всё в порядке?

- У меня... Конечно же. Что может быть лучше всего этого? - он обвёл рукой свой стол, залу и сцену, на которой пока никто не пел. - Ничего. Это же прекрасно. Я каждый раз прихожу сюда и мне приятно, что я нашёл это место.

- Или оно нашло вас?

- А может быть и так, может быть и так... знаете, мне сегодня как обычно. И, - одним махом отец человека допил поданный ему стакан. - Повторите. Очень, очень приятно.

Во мгновение ока на столе оказалась тарелка со стейком прекрасной говядины средней прожарки, с колечками красного лука, горошком и отличным соусом. Отец человека снова пригубил из стакана и принялся есть.

Прекрасно.

Восхитительно.

Это определённо стоит своих денег...

- Я так и знал, что увижу тебя здесь, ха-ха! Эй, Гильберто, принеси сюда стакан и целую бутылку! Ха-ха-ха!

- Иисус Мария, опять ты начинаешь! Ещё даже петь не начали!

- Никогда не бывает слишком рано!

- Может быть и так...

- Конечно так! А что же у тебя? И не ври, вот не бреши! Вижу же!

- Ну... Сын. Сукин кот, уж прости меня. Из дому ушёл.

- Бунтует или по делу?

- Говорит, что по делу. Но чёрт его знает. Он ведь уже давно ушёл. Месяц, кажется, может даже больше... Чёрт их поймёт, этих современных детей. Я его так никогда и не понимал. Ни в детстве, ни даже сейчас.

- А кто понимает? Думаешь я свою понимаю? Боже, порой мне кажется, что если я умру, то она всю семью пустит по миру всего за месяц! Как они вообще могут так жить?

Два друга пожали плечами почти синхронно. Именно в этот момент официант принёс бутылку и два стакана, разлил на два пальца в каждый и бесшумно отошёл.

- Вот и я не понимаю. Нет, знаешь, он ведь не бестолковый у меня, кость крепкая, хватка отцовая. Когда против меня пошёл...ух-х! Я его зауважал.

Отец человека покачал сам себе головой и позволил себе не согласиться.

- Убийство - не выход.

- Сказал мне человек, который убивал?

- Я не хочу об этом говорить...

- Мы должно об этом поговорить. Ведь до главного номера ещё долго, много времени.

И отец человека снова закрыл глаза, потому что атмосфера опять сменилась: вокруг запахло гнилой травой, скошенной травой, росой, и запахом загородного утра, когда в воздухе витают остатки старой пыли и выхлопных газов машин, но всё это ещё вкусно и не травит тебя.

Отец человека вспомнил первый раз, когда он убил. Его, закрывшего глаза, из одной комнаты в его мозгу, комнаты воображения, перенесло в другую комнату, комнату памяти, в те времена, когда фиолетовой луны нигде ещё не было, когда всё было ясно и понятно.