Турецкий берег, край любви

– Рада и за вас, и за них.

– Вам кто-то испортил настроение?

– Отнюдь. Оно у меня такое и было. А вы почему не на рабочем месте?

– У меня сегодня выходной. – Парень лучезарно улыбнулся и вдруг запел звонким мальчишеским голосом: – «У солдата выходной, пуговицы в ряд…»

– Откуда вы знаете эту песню? – изумилась Настя. – Ей в обед сто лет!

– Когда я был маленьким, отец часто ездил в Советский Союз в командировки и привозил оттуда кассеты с песнями. Я очень любил их слушать. Ваши старые песни мне нравятся гораздо больше, чем новые. Хотя, может, я просто не знаю хороших. А в наших отелях такое ставят… – И бармен гнусаво затянул: – «Во-о-о-ва – чума…»

Наверное, он ожидал услышать звонкий, заливистый смех, но Настя даже не улыбнулась:

– Так… папа, который еще двадцать лет назад ездил в командировки в СССР, не может быть простым каменщиком. Наверняка какая-то шишка. А сынок в баре стаканы моет?

– И такое бывает.

– А кто он, ваш папа?

– Как бы сказали в России, трудяга.

В эту минуту из динамиков полилась бессмертная «Бессамо мучо». Парень встал, церемонно поклонился и спросил, позволит ли дама пригласить ее на танец.

– Но, может, сначала кавалер хотя бы назовет свое имя и поинтересуется моим?

– Вы правы, получилось неучтиво. Меня зовут Кемаль. А вас?

– Анастасия.

По окончании танца он проводил ее до столика и, подозвав официанта, сделал заказ. С подноса на стол перекочевали ваза с фруктами, тарелка с пирожными, бутылка вина, кувшин со свежевыжатым соком, блюдо с клубникой… Окинув взглядом это гастрономическое великолепие, Анастасия недобро ухмыльнулась:

– Хотите поразить даму щедростью?

– Нет. Просто угостить.

– А зачем? – Настя почувствовала, что начинает заводиться: – Вы же знаете, что я не из этих…

– Знаю. Иначе бы не подошел.

– Чего же вы хотите?

– Чтобы вы перестали злиться и чтобы наше знакомство не закончилось, едва состоявшись.

– Зачем вам это?

– Затем, что мне интересно с вами разговаривать. Во всяком случае, так было, пока вы не начали нервничать. Мне приятно было с вами танцевать – вы хорошо чувствуете музыку. Смею предположить, что неплохо знаете русскую литературу и кино. А я и вправду очень интересуюсь русской культурой. Ну и с кем, скажите на милость, мне все это обсуждать, с ЭТИМИ?

Он довольно точно передал Настину интонацию и, видимо, ждал комплимента по поводу своих актерских способностей. Но Тищенко, мрачно прищурившись, продолжала смотреть на кавалера в упор. Кемаль передернул плечами, нервно хохотнул:

– Вы так смотрите… Я чувствую себя преступником или препарированной лягушкой под микроскопом.

– У вас богатая фантазия. Обыкновенно смотрю. – Настя откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и, покачивая под столом обутой в шлепку ногой, лениво полюбопытствовала: – А скажите-ка мне, Кемаль, – она выдержала небольшую паузу, – раз вы так хорошо знаете русский язык, почему не устроитесь в какое-нибудь агентство гидом? Вы не представляете, какую абракадабру на протяжении нескольких часов вынуждены слушать наши туристы, когда их везут, например, в Памуккале.

– А вы уже были в Памуккале?

– Нет.

– Хотите, я вас туда свожу? На машине. Это гораздо быстрее и менее утомительно, чем на автобусе. Вы сколько еще пробудете в Мармарисе?

– Одиннадцать дней.

– Прекрасно! Рано утром я улетаю в Стамбул, у меня там неотложные дела. А в четверг прилечу обратно. Только дайте слово, что не передумаете.

– Как я могу передумать, если еще не надумала? Я же вам «да» не сказала.

– Так скажите!

– Ну хорошо… А где вы возьмете машину? Или у вас есть своя? – Последний вопрос прозвучал с легкой издевкой.

– Нет. Откуда у бедного бармена собственная тачка? – Насте показалось, что Кемаль насмехается. Неужели над ней? Или иронизирует над самим собой? – Возьму напрокат у друга.

– А он у нас кто? Шеф-повар?

– Да. А как вы догадались?

– Ну логика проста: у кого еще бармен может позаимствовать тачку, чтобы произвести впечатление на женщину? Только у шеф-повара. И что это будет, «феррари» или «Ламборджини»?

– Ни то ни другое. На таких авто по здешним дорогам кататься нельзя. Мы поедем на роскошном джипе.

– Ага, – понимающе кивнула Тищенко, – производства Ульяновского автомобильного завода. Другое название – «козел».

– Будем звать его так, как пожелает сударыня. – Кемаль состроил церемонную гримасу и, приложив руку к груди, склонил голову.

Повисла пауза. Впрочем, Тищенко чувствовала себя вполне комфортно, молчание ее не смущало. А вот Кемаль явно искал тему для разговора:

– Вы про меня почти все знаете. И про отца, и про то, кто у меня в друзьях. А я про вас ничего. Кем вы работаете?

Настя хотела придумать что-нибудь экстравагантное. Ну скажем, что работает в серпентарии с ядовитыми змеями или водителем-дальнобойщиком. Но врать было лень, и она сказала правду:

– Возглавляю отдел в одной из крупнейших риэлторских фирм Москвы.

– Владеете пакетом акций?

– Нет. Тружусь простым наемным работником. – Она посмотрела на часы: – Мне пора в отель, а вам – собираться в дорогу.

– Вы правы. Через полчаса мне выезжать в Даламан. Но поскольку вещи уже сложены, я успею вас проводить.