Турецкий гамбит

— Великолепный ход, — признал Фандорин. — Очевидно, турецкой разведке еще с тифлисских времен было известно о противоестественных склонностях Казанзаки. Полагаю, что Анвар-эфенди приглядывался к подполковнику, не исключая возможности в будущем прибегнуть к шантажу. Однако события повернулись иначе, и полезная информация была использована, чтобы сбить нас со следа. Анвар просто взял чистый листок и наскоро сочинил карикатурное гомосексуальное послание. Тут он перестарался, и мне еще тогда письмо показалось подозрительным. Во-первых, трудно поверить, чтобы грузинский князь до такой степени скверно писал по-русски — уж гимназию-то он, поди, закончил. А во-вторых, вы, возможно, помните, как я спросил у Лаврентия Аркадьевича про конверт и выяснилось, что листок лежал в кармане покойного безо всякого конверта. Тогда непонятно, как он мог сохранить такую свежесть. Ведь Казанзаки должен был проносить его при себе целый год!

— Все это прекрасно, — не утерпел Мизинов, — и вы мне излагаете свои соображения уже во второй раз за минувшие сутки, но я опять спрашиваю: почему вы скрытничали? Почему не поделились сомнениями раньше?

— Когда опровергаешь одну версию, нужно выдвинуть другую, а она у меня никак не складывалась, — ответил Эраст Петрович. — Слишком уж разнообразными приемами пользовался оппонент. Стыдно признаться, но какое-то время главным подозреваемым для меня был господин Перепелкин.

— Еремей? — поразился Соболев и только развел руками. — Ну, господа, это уже паранойя.

Перепелкин же несколько раз моргнул и нервно расстегнул тугой воротник.

— Да, глупо, — согласился Фандорин. — Но господин подполковник постоянно путался у нас под ногами. Само его появление выглядело довольно подозрительно: плен и чудодейственное освобождение, неудачный выстрел в упор. Обычно башибузуки стреляют метче. Потом история с шифровкой — телеграмму с приказом идти на Никополь генералу Криденеру передал именно Перепелкин. А кто подбил доверчивого журналиста д'Эвре пробраться к туркам в Плевну? А загадочная буква J? Ведь Еремея Ионовича с легкой руки Зурова стали звать «Жеромом». Это с одной стороны. А с другой, согласитесь, прикрытие у Анвара-эфенди было просто идеальное. Я мог сколько угодно строить логические выкладки, но стоило мне посмотреть на Шарля д'Эвре, и все доводы рассыпались в прах. Ну взгляните на этого человека. — Фандорин показал на журналиста. Все посмотрели на д'Эвре, а тот с преувеличенной скромностью поклонился. — Можно ли поверить, что этот обаятельный, остроумный, насквозь европейский господин и коварный, жестокий шеф турецкой секретной службы — одно лицо?

— Никогда и ни за что! — заявил Соболев. — Я и сейчас в это не верю!

Эраст Петрович удовлетворенно кивнул.

— Теперь история с Маклафлином и несостоявшимся прорывом. Тут все было просто, никакого риска. Подбросить доверчивому Шеймасу «сенсационную» весть труда не составило. Информатор, которого он так от нас скрывал и которым так гордился, наверняка работал на вас, эфенди.

Варя вздрогнула, настолько покоробило ее это обращение, адресованное Шарлю. Нет, что-то здесь не так! Какой же он «эфенди»!

— Вы ловко сыграли на простодушии Маклафлина, а также на его тщеславии. Он так завидовал блестящему Шарлю д'Эвре, так мечтал его обойти! До сих пор ему это удавалось только в шахматах, да и то не всегда, а тут такое фантастическое везение! Exclusive information from most reliable sources[23]! И какая information! За подобные сведения любой репортер душу дьяволу продаст. Если б Маклафлин не встретил по дороге Варвару Андреевну и не проболтался бы ей… Осман опрокинул бы гренадерский корпус, прорвал бы блокаду и отошел к Шипке. Тогда на фронте сложилась бы патовая ситуация.

— Но если Маклафлин не шпион, то куда же он делся? — спросила Варя.

— Вы помните рассказ Ганецкого о том, как башибузуки напали на его штаб и почтенный генерал еле успел унести ноги? Думаю, диверсантам был нужен не Ганецкий, а Маклафлин. Его необходимо было устранить, и он исчез. Бесследно. Скорее всего, обманутый и оклеветанный ирландец лежит сейчас где-нибудь на дне реки Вид с камнем на шее. Или, возможно, башибузуки, следуя своей милой привычке, изрубили его на куски.

Варя содрогнулась, вспомнив, как круглолицый корреспондент уплетал пирожки с вареньем во время их последней встречи. Жить ему оставалось всего пару часов…

— Не жалко вам было бедного Маклафлина? — поинтересовался Фандорин, но д'Эвре (или в самом деле Анвар-эфенди?) изящным жестом предложил ему продолжать, и вновь спрятал руку за спину.

Варя вспомнила, что согласно психологической науке, спрятанные за спиной руки означают скрытность и нежелание говорить правду. Возможно ли? Она подошла к журналисту ближе, пытливо всматриваясь в его лицо и пытаясь обнаружить в знакомых чертах что-то чужое, страшное. Лицо было такое же как всегда, разве что чуть бледнее. На Варю д'Эвре не смотрел.