Турецкий караван

— Зайдите сейчас же, — и к Фрунзе: — Это Карахан… В комиссии наркомфин Сокольников предлагает не давать Турции ни копейки…

— Недоразумение какое-то, — поднялся Фрунзе. — Просто позор…

ПИСЬМО ЧИЧЕРИНА В ЦК

Февраль, 1922

В комиссии о Турции т. Сокольников предложил нечто ужасающее, чему нет имени — нарушить торжественное обязательство Московского договора, не уплатить в договорный срок… требуемую сумму… грубо обмануть верящих нам турецких крестьян и ремесленников, опозорить себя перед всеми народами Востока, политически убить. Не могу допустить, чтобы у кого-нибудь поднялась рука поддержать такое предложение, политическое самоубийство. Это самое ужасное, на что я натолкнулся за эти четыре с лишним года…

Ленин на полях чичеринского письма написал для членов Политбюро:

«Я считаю, что Чичерин  а б с о л ю т н о  прав и предлагаю  П о л и т б ю р о  решить: подтверждается точка зрения Чичерина. Выплатить в срок обещанное безусловно».

Фрунзе писал статьи о Турции, приводил в порядок турецкие свои записки. Принял человека из Ангоры — депутата доктора Риза Нур, который привез в Харьков текст утвержденного Собранием договора. Добивался новых посылок оружия — предстояло сражение. Грузы оружия и боеприпасов продвигались в Анатолию. Из Новороссийского порта — мины, орудия, снаряды, винтовки…

Карабекир-паша мешал — пушки и снаряды задерживал у себя. Фрунзе не остался в стороне, принял меры, и пушки, снаряды, имущество русской армии в Закавказье было переправлено в Турцию. Фрунзе знал о том, что делают Серго и Киров. Киров сообщал: помощь Азербайджана анатолийской бедноте обеспечена, АзЦИК детально разрабатывает — чем, что и как…

Риза Нур привез письмо Мустафы Кемаля Ленину:

«Я полагаю, что в настоящее время наши страны должны более чем когда-либо объединить свои усилия против тех новых методов, к которым стали прибегать империалистические и капиталистические государства. Помощь, которую нам столько раз оказывала Россия, приобретает в наших глазах особое значение… Я питаю твердую надежду на то, что в нынешней обстановке нам не будет отказано в помощи».

Замнаркоминдела Карахан протелеграфировал Аралову: сообщите Мустафе, что решено немедленно деньги дать. В мае Аралов мог уже передать туркам обещанное золото. Генштабу Аралов еще подарил двадцать тысяч лир — на приобретение походных типографий и киноустановок.

Кемаль, Аралов и Абилов вместе съездили на фронт, привезли аскерам подарки с надписями: «Турецкому солдату от Красной Армии».

Наступили решающие дни. Кемаль в автомобиле тайно выехал из Ангоры. Через белую соленую пустыню — на юг. Накануне, уведомив только Аралова, он передал в газеты дезинформирующее объявление, что пригласил русского посла на чай. В час, назначенный для чая, он был уже в штабе фронта в Акшехире.

Здесь в затененной комнате, сурово взглянув на своего друга Исмета и залпом выпив стакан холодной воды, — челюсти свело! — Кемаль одним движением поставил свою короткую подпись под приказом о генеральном наступлении.

Оно началось двадцать шестого августа. Турецкая армия пошла на прорыв волнами по всему фронту. Последовали артиллерийские удары из орудий всех калибров, кавалерийские атаки, броски пехоты и тут и там. То и дело вспыхивали рукопашные схватки — работали штыками и кинжалами. В первые дни общего наступления огненный фронт был прорван на высоте 1310. Конница и пехота пробились в тыл неприятельским корпусам. Возле Афьон Карахисара королевские войска обращены в бегство и уничтожаются.

Собрание овацией встретило депешу Кемаля с фронта: освобожден ключевой город Думлупынар и на другой день — Кютахья! Кемаль обратился к армии с поздравлением и с призывом прорваться к берегу моря. Освобожден затем и Чивриль. И вот близ Чалкей вся королевская армия, со штабами и главнокомандующим Трикуписом, попала в плен! Со знаменем ворвались в Эскишехир…