Туринская плащаница

В то же время какая-то чистая – не имеющая никаких изображений – Плащаница упоминается в описи реликвий, хранившихся в Фаросской часовне, и более чем вероятно, что она находилась там с 1090-х гг. Как и все самые священные реликвии Византийской империи, эта плащаница считалась слишком великой святыней, чтобы показывать её массам, и её могли видеть лишь особо привилегированные персоны, а для всеобщего поклонения она не выставлялась никогда. Сам факт, что упоминаемый де Клари сидуан (вне зависимости от того, была ли это Туринская Плащаница или нет) выставлялся для поклонения каждую неделю, свидетельствует о том, что он не считался особо ценной реликвией. И, словно стремясь ещё больше запутать суть дела, Жоффруа де Вильеардуэн утверждает, что влахернская церковь Пресвятой Богородицы избежала участи столицы и не была разграблена. Таким образом, хотя история Робера де Клари и выглядит захватывающим свидетельством, она не может считаться неоспоримым доказательством существования Плащаницы до времён Жоффруа де Шарне.

Но синдонистов не так-то просто обескуражить. И во всех новых попытках реконструировать предысторию Туринской Плащаницы по-прежнему фигурируют мемуары де Клари. Но каким же путём Плащаница могла попасть из Палестины I в. в Константинополь 1203 г., а затем – в Лирей 1350-х гг., и всё это – на фоне того, что официально (то есть согласно Новому Завету) её как бы и не было? Существует одна гипотеза, которая, не исключено, может спасти честь синдонистов. Это – знаменитая гипотеза Яна Вильсона о мандилионе, основанная на труде отца Мавруса Грина.

В своём известном бестселлере 1978 г. «Туринская Плащаница» Вильсон утверждает, что Плащаница была известна в Ранней церкви, но под другим названием, а именно – священного Эдесского мандилиона. (Ту же мысль проводит и фильм Генри Линкольна «Безмолвный свидетель», во многом основанный на идеях Вильсона.)

Эдесский мандилион – это кусок полотна, на котором чудесным образом запечатлелся Лик Иисуса Христа, реликвия, которую с самого момента её появления неизменно сопровождает эпитет acheiropoietos («нерукотворный»). Как и в случае с Туринской Плащаницей, некоторые моменты его истории представляют собой документально подтверждаемые факты, тогда как другие относятся к области легенд. Мандилион в качестве особо священной реликвии впервые появился во второй половине VI в. в городе Эдесса (на территории нынешней Турции), где и находился вплоть до 944 г. После этого он был насильственно – несмотря на настойчивые протесты и возмущение местных верующих – увезён в Константинополь и помещён в громадное императорское собрание святынь, хранившееся в Фаросской часовне. Там он оставался до разграбления Константинополя крестоносцами в 1204 г., после которого исчез упоминаемый Робером де Клари сидуан. На первый взгляд создаётся впечатление, что гипотеза о том, что Туринская Плащаница и Эдесский мандилион – это одна и та же реликвия, не лишена оснований. В конце концов, обе они – нерукотворны. (Хотя здесь нетрудно заметить изъяны в аргументации: эпитет «нерукотворный» – это вопрос веры, и пытаться доказать их тождественность – всё равно что цепляться за соломинку.)

Первое возражение сводится к тому, что на мандилионе запечатлён лишь Лик Иисуса, ибо само это слово означает небольшой – размером с носовой платок – кусок полотна. Предполагается, что это нечто вроде полотенца, на котором Лик Христа запечатлелся ещё при Его земной жизни, в отличие от Плащаницы, изображение на которой возникло лишь после Крестной Смерти Спасителя и которая сохраняет изображение всего Его тела. Вильсон выдвинул контраргумент, но для начала давайте вкратце рассмотрим исторический фон.

За долгую историю мандилиона эта реликвия выполняла на Ближнем Востоке функцию, резко отличную от функций её европейских аналогов. В Европе такие святыни были предметами официального почитания, служившими для Церкви источником постоянного обогащения. На Ближнем Востоке они были как бы отражением политического статуса и могущества их обладателя и часто наделялись потенциями талисманов, выступая в качестве покровителей городов, где они находились, оберегая их от вторжения иноземцев и природных катастроф. Каждый сколько-нибудь крупный город имел такие святыни-обереги, именовавшиеся палладиумами. В Эдессе таким палладиумом служил мандилион – достойная честь для первого города на землях Византии, принявшего евангельскую проповедь.

Эту реликвию впервые упоминает в 590-е годы церковный историк Евагрий, повествуя о её чудотворном могуществе, проявившемся при отражении нападения персидского войска пятьдесят лет тому назад. Но доказательством служат лишь легенды, связывающие эту ткань с именем царя Эдессы Абгара V (в русской традиции – Авгаря), современника Иисуса Христа.