Турист поневоле [СИ]

– Сволочи! – кипятился он по дороге домой. – Сколько народу в гроб вогнали, чтобы убедиться: невидимая рука рынка – такая же абстракция, как и ненавидимый ими коммунизм! Скоро по числу трупов коммунистов обгонят, а никак не угомонятся. Начитались умных книжек, твари, и теперь знают, как всех сделать счастливыми, а наше «тупое» население мешает им осчастливить себя. Ты бы видела их сытые заворованные рыла, когда страна голодала! «По нашим расчетам, треть населения будет лишней…» - кривляясь повторил он интонации политика, потом поморщился как от острой зубной боли. – Это же десятки миллионов, уничтоженных их «расчетами» жизней! Они же троцкисты натуральные! Так же хотят «железной рукой загнать народы к счастью»! А знаешь, что они понимают под счастьем? Это – когда у власти именно они, и когда именно они жрут в три горла! Вот и вся их демократия…

– Разве они не правы по сути? Социализм умер, ты сам – капиталист. Неужели плохо ездить по миру, не ходить на партсобрания? Вы живете и свободнее, и богаче, не это ли – цель?

– Вкусно жрать в хлеву, где все по-дорогому, и имеется право свободно выбирать место, где гадить, не может являться целью человечества. К тому же, хлев этот построен на костях тех миллионов, которые создавали и защищали нашу страну, страну, которые эти твари отдали на разграбление тем, с запада… и таким как я… - Николай начал понемногу успокаиваться. - Проблема в том, что и те, и те, все неправы! Никто не знает, что по-настоящему является правильным. И я тоже. Это я и пытался им втолковать! При этом марксизм с его целью снятия отчуждения и развития человеческой личности гораздо ближе к правде. Демократия, форма собственности, способ производства – это инструменты, они сами по себе целью быть не могут. В Советском Союзе положили миллионы жизней для создания «правильных» инструментов, а цель забыли. При капитализме вроде бы инструменты правильные, но цель – массовое потребление и прибыль, для которых нужны не люди, а масса, стадо, скот. Снова люди не являются целью, снова они – средство. Этим сволочам история дает шанс найти другой путь, а они, от одних догм открестившись, тут же в другие уверовали, вот и весь их поиск истины. В позу становиться гораздо проще, чем приводить аргументы… А-а, что говорить, все равно ничего не изменишь! – махнул рукой Николай. Махнул, и задумался. Важная мысль посетила его – свою-то судьбу он изменить может, а если…?

[1] – «черный вторник» - обвал курса рубля на валютной бирже 11 октября 1994 года. За одну сессию курс рубля к доллару обвалился почти на 40%. В течение 3-х последующих дней на ажиотаже курс наличного доллара вырос в разы, однако к 14 октября вернулся в исходное состояние. Все, кто в эти дни вложился в доллар, понесли огромные убытки. По мнению автора, данные события были намеренными с двумя основными целями – сократить налиную рублевую ликвидность и обогатить организаторов данного мероприятия и тех, что был в курсе.

[2] – обувь «на манке» - обувь (в первоначально немецкая фирмы «Саламандер») на литой полиуретановой подошве белого или бежевого цвета с поверхностью, напоминающей манную кашу. Была модной в то время, поскольку другого импорта не особо завозили.

Глава 13

Все эти события: и рассказ водителя об интересе органов к персоне Николая, и идеологические споры с непрошибаемыми либералами так взвинтили его, что Николай решил выплеснуть переполнявший его адреналин на благое дело. Да надо сказать, что и в гостях-то не задержались. Посему он решил сегодня же озаботиться судьбой назидания, и повез его Татьяне. Вера поехала с ним.

Дома, как известно, и стены помогают. Попив кофе в приятной компании, Николай начал понемногу остывать.

– Таня, – спросил он, передавая тетрадь. – У вас на работе ксерокс есть?

– Есть. Недавно поставили. Со мной на факультете девочка училась, Галя, она на нем работает.

– Как понять – на нем работает?

– А что тебе не понятно? – подключилась Вера, – Отдельная ставка, специальная комната, система допуска… это же множительная техника! [1]

– Ах, да, я и забыл! Они же все страхуются, боятся, что вы будете антисоветские листовки на буржуйской технике множить, а вы «Лолиту» Набокова ксерите.

– Ты как узнал? – удивилась Татьяна. – Мне Галя как раз сегодня дала на ночь почитать, скопировала накануне.

– Ну! – удовлетворенно развел руками гость из будущего. – А я что говорил! – потом он усмехнулся и продолжил. – Честно сказать, я про Набокова наобум ляпнул, а оно вишь как… Этот режим не спасти. Они уже сами стали верить в свои сказки об усилении классовой борьбы и все такое прочее. Народ же жаждет вместо борьбы красивых шмоток, хлеба и зрелищ. Смешно. Короче, Тань, можешь со своей Галей договориться сделать копию с этой тетрадки?

– Сколько тут листов?

– Листов сорок от руки.

– Мне проще самой переписать, чем договариваться. Ты не подумал, что будет если она эти записи прочитает, а хуже того, себе копию снимет?

- Так ты ей в руки не отдавай. Договорись, и сама скопируй.