Турист

Вербовку в январе 1990-го проводил Теренс А. Фицхью, специалист по Азии, только что переведенный на новую должность в Оперативном директорате (который после 2001-го влился в состав Национальной службы секретных операций). Годом раньше Харрис закончил отделение журналистики Бостонского университета, но Фицхью встретился с ним в Нью-Йорке, где свежеиспеченный репортер уже сотрудничал на внештатной основе с «Нью-Йорк пост». В первом отчете Фицхью отмечалась «способность завоевывать доверие, что, по мнению рецензента, является важнейшим и жизненно необходимым качеством оперативного агента. В прошлом мы излишне полагались на техническую оснащенность, и в результате после операций многие исполнители сталкивались с серьезными психологическими проблемами. Лучшее средство в такой ситуации — оперативник, умеющий обрабатывать не только тело, но и душу. Сотрудничество предпочтительнее принуждения».

Мило не питал к Фицхью теплых чувств, тем не менее в данном случае не мог не согласиться с его выводом. Он и сам заметил однажды в разговоре с Грейнджером, что считает крупным недостатком Туризма тот факт, что Туристов, говоря образно, обучают работать с молотком, а не с перышком. Грейнджеру сравнение показалось неубедительным, и Мило, подумав, выразился иначе: «Туристы должны быть мобильными пропагандистскими машинами. Машинами персональной политической пропаганды». Старика и это не убедило, но он, по крайней мере, пообещал взять предложение на заметку.

Пройдя основательную подготовку в разведшколе ЦРУ, на так называемой «Ферме», Харрис отправился в Пекин, где ему предстояло набираться опыта под крылом широко известного в узких кругах Джека Куинна, человека, о котором говорили, что он прошел всю холодную войну в Азии и вынес ее на собственных плечах, перемещая людей и информацию, перебираясь из Вьетнама в Камбоджу, из Камбоджи в Гонконг, Китай и Малайзию. Единственной страной, где Куинн споткнулся, была Япония, и там он с 1985-го по 1999-й, год смерти от рака, оставался персоной нон-грата.

Первые отзывы Куинна о новом рекруте были исключительно положительными, он отмечал способность новичка быстро усваивать информацию, отличное знание языков и успехи в постижении тонкостей профессионального мастерства. За четыре первых месяца, с августа по ноябрь, Харрис успел создать собственную сеть агентов из двенадцати человек, работавших в различных отделах китайского правительства и предоставлявших информацию, на основе которой — разумеется, после проверки — составлялось в среднем три месячных отчета о разногласиях и тенденциях в Центральном комитете Компартии Китая.

Однако к началу 1992 года в пекинской резидентуре наметился раскол. Догадаться о сути проблемы не составляло труда, стоило лишь сравнить докладные записки, составленные Куинном и Харрисом. Второй, как восходящая звезда, старался взять представительство под свой контроль, первый, чьи лучшие годы остались позади, изо всех сил пытался удержаться на прежней позиции. Общее мнение Лэнгли, судя по нескольким приложенным докладным, сводилось к тому, чтобы поддержать Куинна и принять в отношении Харриса дисциплинарные меры. Так и поступили. Харриса отозвали и отправили в принудительный трехмесячный отпуск, который он провел с семьей в Бостоне.

Там его снова навестил Фицхью, которому было поручено определить перспективы дальнейшего использования молодого дарования. Отметив мимоходом недовольство Харриса тем, как бесцеремонно обошлись с ним в Пекине, Фицхью указал: «достиг не по годам высокого уровня мастерства во всех областях профессии. Его дальнейшее использование считаю необходимым». На этом отчет Фицхью обрывался — остальная часть текста была вымарана.

В течение месяца после возвращения Харриса в Пекин в феврале 1993 года отношения между ним и Куинном оставались безоблачными, но затем дали знать о себе прежние проблемы. Куинн снова пожаловался, что Харрис подрывает его авторитет и покушается на власть. Лэнгли ответило моментально: принять дисциплинарные меры, но ни в коем случае не отзывать. Харриса примерно наказали, его агентурная сеть перешла к Куинну, который вскоре признался, что, пожалуй, перегнул палку. Харрис начал пить, в посольстве появлялся с опозданием, а ночи скрашивал с первыми попавшимися девицами, которых подбирал в столичных магазинах. Пекинская полиция дважды задерживала его за недостойное поведение в общественных местах, после чего дружелюбно настроенный чиновник из Министерства иностранных дел Китая намекнул в разговоре с Куинном, что молодого скандалиста желательно поскорее отправить из страны, «где такого рода поведение не может более рассматриваться как нормальное».