Туркестанский крест

«Как бы опять бесследно не исчезла. Ей не впервой», – подумал лейтенант, а вслух произнёс – Григорий Семёнович, предлагаю отметить удачное завершение этого приключения парой бутылок доброго холодного бургундского!

– Само собой… Сейчас возьму у Бешима чего-нибудь… – засуетился прапорщик, хлопая руками по карманам в поисках денег.

– Григорий Семёнович… Не надо «чего-нибудь»! Здесь у него лишь «плодово-выгодные» напитки. «Чемен» да «Чашма». Как говорят в Туркмении, кто не пьёт вино «Чемен», тот совсем не джентльмен! Ну какие из нас, к чёрту, джентльмены? Бургундского не обещаю, сам не пробовал, а вот хорошего грузинского из личных запасов Бешима мы сегодня обязательно выпьем. Бешим, всё так?! – Максим бросил взгляд на бармена и положил на прилавок две трёшки.

– Конечно, командир! Сделаю всё в лучшем виде! Надо только до «Айны» дойти, всё там, в холодильнике, – расплылся в улыбке туркмен.

– Сгоняйте с Костей, а я пройдусь до бунгало пешочком, – кивнул в сторону уазика Кольченко.

Поблагодарив наряд по КПП, лейтенант побрёл по тенистой аллейке в направлении своего пристанища. Хоть он уже свыкся с тем, что пророчества «сербиянки» неумолимо сбываются, но в данный момент никак не мог решить очередную головоломку, подкинутую жизнью. Сознание Максима, безусловно доверяя основным органам чувств, было уверено, что Эсмеральда и Злата – одно и тоже лицо, а подсознание, со своим единственным органом – интуицией, было с ним не согласно. Мнения разделились поровну, и головоломка не решалась. Утомлённый от бесплодного напряжения мозг незаметно погрузился в воспоминания. Услужливая память, с захватывающей дух скоростью, прокручивала в голове лейтенанта документальные кадры последних пяти лет его жизни.

В армию его той весной так и не забрали. На сборном пункте всех призывников распределили по командам, а Кольченко пригласили в кабинет военкома. Полковник сказал, что видел в личном деле его школьный аттестат, в котором пятёрки составляли большинство, и предложил Максиму поступать этим летом в одно из военных училищ, а тот решил чуть-чуть схитрить, сказав, что ему необходимо какое-то время на обдумывание этого неожиданного предложения. Срок обдумывания затянулся до завершения весеннего призыва, и первого июля Кольченко прибыл в Москву, для повторной сдачи вступительных экзаменов в свой замечательный институт стран Азии и Африки. И вновь его постигла неудача. На этот раз поступлению помешала цепь довольно-таки странных событий. Это – длинная история, заслуживающая отдельного рассказа. Приехавший на выручку отец ничем помочь не смог. По дороге домой они заехали к старинному отцовскому другу в подмосковную Коломну. В старом городе, неподалёку от храма, где когда-то венчался Дмитрий Донской, их угораздило встретиться с курсантами-десантниками из местного военного училища. Гренадёрского роста, весело смеющиеся, сильные и красивые, с мушкетёрскими усами, в сверкающих на солнце хромовых сапогах… Они синхронно прогремели победитовыми подковками по булыжной мостовой, отдавая честь полковнику Кольченко, и продолжили путь в своё военное будущее. Это были выпускники на, так называемой, «золотой неделе», когда приказ о присвоении офицерских званий министром обороны уже подписан, но в училище из Москвы ещё не доставлен. Под голубыми курсантскими погонами, наспех прихваченными нитками к гимнастёрке, накрепко были пришиты лейтенантские. Именно в тот момент в голове Максима что-то перещёлкнуло, и вечером того же дня он попросил отца помочь ему с поступлением в это училище.

Отец помог, и абитуриент Кольченко приступил к сдаче экзаменов, а спустя неделю уже пришивал голубые курсантские погоны на свою гимнастёрку. Так, неожиданно для себя самого, он стал курсантом. На четвёртом курсе Максим женился на синеокой красавице Светлане, родившейся в том же родильном доме, где и он сам когда-то появился на свет. Кольченко к ней давно был неравнодушен. Овладеть неприступной крепостью с наскока ему не удалось, и он перешёл к её осаде. Чуть позже, в результате успешного штурма, крепость была им взята. Взята замуж. Светлана, видимо, и на самом деле полюбила его больше жизни, раз практически сбежала из-под венца, который гарантировал ей спокойную и благоустроенную жизнь в столице, без лишних раздумий променяв брусчатку Красной площади на жаркие барханы угрюмых Каракумов. Их служба в войсках Туркестанского военного округа началась в тех самых песках, по которым когда-то красноармеец Фёдор Сухов водил гарем юзбаши Абдуллы, под безжалостным белым солнцем пустыни. Зачем Бог придумал ад, когда есть Кизыл-Арват? Эта присказка про тот самый гарнизон, куда Кольченко и привёз свою синеглазку.