Туркестанский крест

Той весенней ночью он долго не мог уснуть. Перед глазами стояла Эсмеральда, в ушах звучали её странные пророчества. Максим не верил в мистическую чертовщину, а уж тем более, в цыганские гадания-предсказания, но подсознательно понимал неслучайность встречи с «не цыганкой-сербиянкой». Никакой это не морок, не сошёл же он с ума!? И она, совершенно точно, не была цыганкой. И внешне, и своим нарядом гадалка разительно отличалась от таборных женщин. У Гюго, кстати, Эсмеральда тоже не цыганка! Кем же в действительности была та девушка? Почему выбрала именно его? С какой целью предсказала его судьбу? Разумных ответов у Максима не было. Он чувствовал, что та встреча что-то изменила в нём, но никак не мог понять, что именно. Словами не описать, всё на уровне ощущений. Эти невнятные ощущения ручейками стекались в некий поток чувств, неподдающийся осознанию и контролю.

Начинало светать… Он подошёл к окну и распахнул шторы. Тьма уползала на запад. На чёрном бархате неба уже образовалась пока ещё очень тонкая, но быстро набирающая силу, розово-бирюзовая полосочка, и на этой растущей полоске кроваво-алыми цветами вспыхивали дальние зарницы. Из городского сада доносились последние соловьиные трели этой ночи…

Максим уснул перед восходом, и ему приснилась Эсмеральда. Она, величаво шествовала вдоль причудливо изогнутых чугунных решёток парковой ограды, накинув на голову свою солнечного цвета шаль, грациозно приподнимая обеими руками подол длинного платья. У входа в городской сад «сербиянка» на мгновение остановилась, оглянулась, как-то особенно ласково улыбнулась ему и, взмахнув на прощание рукой, пошла в сторону покорёженной ударом молнии эстрады танцплощадки. Максим хотел побежать за ней, но не смог даже сдвинуться с места, как это обычно и случается во сне. Из-под покалеченной кровли эстрады дымными клубами стала выползать непроглядная мгла, заполняя окружающее пространство густым чернильным туманом. Наступила какая-то совсем беспросветная тьма. Воронка пустоты затянула Эсмеральду в свою зияющую глубину.

Внезапно налетевший порыв знойного ветра, рассеял клубящуюся черноту, и Максим оказался на песчано-жёлтом берегу прохладной горной реки, стремительно летящей вниз по ущелью немыслимой красоты. Громады хребтов, обрамляющие эту великолепную панораму, взметнулись к лазурным небесам. Среди серых скал – изумрудные вкрапления кустарников и деревьев. Меж ними змеились хрустальные ручьи, спадая каскадами вспененных бело-голубых водопадов в могучий и неудержимый поток, несущийся с глухим рокотом по дну ущелья.

Земная твердь под его ногами дрогнула, как при землетрясении. Он оглянулся, поднял голову вверх и с ужасом увидел грохочущую лавину камнепада, мчащуюся на него с зазубренных горных вершин. Валуны, размером с двухэтажный дом, с бешеной скоростью неслись по склону, увлекая за собой всё новые и новые камни и громадные обломки горных пород.

Максим рванулся в сторону реки, но она, почему-то, оказалась где-то далеко внизу, и он уже бежал не по её берегу, а по большой, ровной, как стол, мерно раскачивающейся скале. Выбор у него был не богат: либо остаться на этой шатающейся скале и через секунду быть раздавленным катящимися сверху камнями, либо, прыгнув в пропасть, разбиться вдребезги. Но при прыжке сохранялся призрачный шанс, что там внизу его бережно подхватит синяя река и стремительно вынесет из зоны сплошного камнепада. Максим ускорил бег и с силой оттолкнувшись от кромки скалы с душераздирающим криком бросился вниз, туда, где бурлящим потоком неслась шальная река…

Он не разбился лишь потому, что проснулся. Перекошенный ужасом рот жадно ловил воздух, взбесившееся сердце пыталось вырваться из грудной клетки, а в окно нежными, ласковыми лучами светило утреннее солнце…

«Говорят, что пока человек во сне проваливается в бездну, он всё ещё растёт» – подумалось Максиму, и он сладко потянулся.

«Через три дня – в армию!» – злорадно напомнил мозг.

Вчерашнее мистическое настроение рассеялось без следа. В армию, так в армию! Зато через два года таким же безоблачным весенним днём он вернётся домой в чёрном берете морпеха, возмужавший в заморских походах, с загорелым и обветренным штормами лицом.

Тем утром будущее представлялось ему именно таким, хотя он уже тогда подсознательно пытался подогнать его под услышанные пророчества. Он думал, что после срочной службы всё-таки поступит в свой злополучный институт Азии и Африки и, сидя на лекциях, будет рассматривать в окна аудитории звёзды кремлёвских башен. От девчонок-сокурсниц, конечно же, не будет отбоя, но серьёзные отношения у него сложатся лишь с одной девчонкой. С красавицей-синеглазкой с его малой родины. Он сразу догадался, кого напророчила ему в жёны Эсмеральда! Через пару лет она увидит его и сразу же полюбит. Главное, чтобы за эти два года она не вышла замуж, уж больно, зараза, красива… Самой «сербиянке» не уступит.