Туркменская трагедия

Ни по возвращении на родину, совпавшем с годами перестройки, ни позже Ниязов не имел собственных идей переустройства туркменского общества. Из-под его пера на эту тему ни тогда, ни сегодня не вышло ни одной работы, хотя в своих выступлениях и интервью он имеет обыкновение прихвастнуть, что много читает, пытаясь восполнить недостаток своего образования, да и воспитания. Впрочем, учиться никогда не поздно, если чувствуешь пробел в знаниях. Даже президентам. Лишь бы впрок пошло.

Автор этих строк далек от желания покуражиться, но Ниязов в своих многочасовых выступлениях, будь то заседания Кабинета Министров, Меджлиса или Совета старейшин, непременно транслируемых по телевидению и радио, нередко, как открытие, приводит факты и события, известные семиклассникам, вызывая у слушателей невольные улыбки. Что это, неосведомленность президента? Или невежество аппарата, если речь идет о его малограмотных пресс-секретарях, которых он также часто меняет?

Правда, в последние годы изданы многотомники его докладов, речей, интервью, но это, по сути, — коллективный труд большого отряда спичрайтеров, редакторов, добросовестно поработавших над его сумбурными, косноязычными выступлениями, в которых больше позы и жестикуляций, нежели мыслей. Литературные “рабы” обычно превращают невнятность его суждений в определенную ясность, особенно при переводе на русский язык и когда, послушав бредовую речь президента на туркменском языке по телевидению, сопоставляешь ее с опубликованной, то это, как уже упоминалось, небо и земля.

На нашей памяти как в верхи, так и в низы КПСС, втерлось немало проходимцев, демагогов, для коих коммунистическая идеология, партийный билет являлись своего рода талисманом, карточкой для входа в спецраспределители. Характерным это было и для партийных кадров, влившихся особенно в застойные годы из хозяйственных структур — промышленности, строительства, транспорта, сельского хозяйства. К их числу можно отнести и Ниязова. Еще Юсуф Баласагуни говорил: “Меч создает государство и приобретает народы, правит же государством и собирает казну — ученость”. О какой “учености” Ниязова можно говорить?

Однако, несмотря на свое высокое положение, на пребывание в элитных сферах, Ниязов из-за своей ограниченности, теоретической неподготовленности, не смог усвоить, осмыслить идей демократии, которые, судя по его политике, не вошли органично в его сознание. Нет ничего удивительного в том, что он как не был истинным коммунистом, так не стал истинным демократом. Хотя он ныне и выдает себя за “отца” туркменской демократии, но это, если не самообман, то чистейшей воды демагогия. Это тема особого разговора, и к ней мы еще вернемся.

Не единожды меняя свою личину, Ниязов никогда не был самим собой. Это — разрушитель под маской коммуниста, затем демократа, наконец, диктатора. А пока в моем повествовании он еще не президент, и потому не только осторожен, но и труслив, оттого лоялен, даже демократичен и, выступая в Москве на Первом съезде народных депутатов СССР, цитируя В.И. Ленина, ратует за “возрождение авторитета партии”, предлагая соединить “партийную и государственную власть в руках лидера перестройки” и силой партийной власти “двигать вперед перестройку”.

Характеризуя социально-политическую обстановку в республике, он ограничился демагогическими заверениями, ибо не владел обстановкой да и не хотел затруднять себя “головоломкой”. У нас, в Туркменистане, мол, все спокойно, и мы, туркмены, в отличие от своих беспокойных соседей, хорошие, законопослушные, ибо “для нашего народа не характерно стремление к национальной замкнутости, нет для этого исторических корней. Консолидация туркменской нации происходила после Октября, и нашему становлению помогали практически вся Россия, все народы страны, в особенности русский народ. У нас сложилось устойчивое двуязычие. Мы думаем, двуязычие для нас — самое подходящее, ведь в нашей республике проживают 12% русских, 7% узбеков, 3% казахов, от 1 до 2% армян, азербайджанцев, украинцев и других. Сегодня разделять республику, объявляя статус какого-то (?!) (выделено мной — В.Р.) языка, считаем нецелесообразным. По этому вопросу мы советовались со своим народом”. (“Правда”, 03.06.89).