Турнир

— Ладно, пойдем, продефилируем. Время уже к восьми. Заодно пожрать еще раз не помешало бы. Столько сил уходит на эти потасовки, что чувство голода уже забивает инстинкт размножения. Представляете?

Этот «Расплавленный свинец» оказался не тем местом, где гражданин Подземелья желал бы проводить свободные вечера. Нет, сама обстановка нареканий не вызывала. Низкий потолок с потеками лавы приятно давил на голову, а камин, стилизованный под жерло вулкана даже навеял ностальгические мысли о Паялпане. Просто по углам заведения были сгруппированы всякие инфернальные личности, а вот без этого дополнения пейзажа мы прекрасно смогли бы и обойтись. Сначала они вроде бы не проявляли агрессии, но с нами был Махор и постепенно произошла драка. Строго говоря, баркидец не особенно способствовал ее возникновению. Просто он с нами был. И драка получилась как — то сама собой. Не успел я отведать дымящегося мясного гуляша, а Дилморон погрузиться в изучение ингредиентов принесенной официантом нарезки свежих фруктов, как к нашему столику, вихляясь, походкой пьяной газели покатил подвыпивший герой. Этот тип был молод, раскрашен татуировкой и самоуверен до тошноты. На его шее красовалось рифленое блюдце белоснежного жабо, золотые пряжки на туфлях издавали щелканье пещерной гадюки. Он, не утрудившись поздороваться, сразу начал прохаживаться по тему тактических изысков Махора в поединках.

— Вам, милейший, следует записаться на кулачные бои. Там, в компании троллей, можете пересчитывать друг другу зубы, сколько угодно. А на «Клинке Овиума» желательно фехтовать. Ясно вам? Фехтовать, а не драться!

И, нимало не смущаясь нашим обществом, присовокупил в заключение своего анализа, что великий Дмидаш непременно деклассирует Махора. Сначала деклассирует (это наверное какое — то половое извращение), потом порвет, пожарит, а есть побрезгует. Махор осведомился у наглеца по поводу его прозвища. Или, как он выразился, собачьей клички. Он желал знать человека, который его оскорбляет. Согласитесь, печально будет отправить на тот свет незнакомца. А вот знакомого человека — совсем другое дело. Наглый выскочка ответил, что его зовут Асмодей Ле Блан. Баркидец посоветовал ему принять к сведению тот факт, что он с рождения скверно выговаривает в фамилиях начальную букву «Л». Дальше почему — то случилась драка. Асмодея под руки увели на кухню — снимать с головы кастрюлю, плотно засевшую на ушах. В жестяной емкости до этого хранился подогретый бульон. Юнец визжал и огорчался. Дилморон мягко укорил баркидца за излишнюю жестокость, но тот ответил, что когда ходил за бульоном на кухню, предварительно потрогал его пальцем и нашел его не слишком горячим. Тут как раз подошли друзья этого Асмодея, и нам пришлось отложить разговор еще на пять минут. Здесь и мне получилось отметиться. Какой — то не в меру оголтелый мужик неожиданно подкрался сзади и стал пытаться меня задушить. Я испугался и напрягся. Мои хребетные иглы от этого встопорщились, словно у дикобраза. Мужик издал утробный вопль. Зажимая руками пробоины в своем нагулянном туловище, он вынес кафешную дверь и исчез в минувшем.

Управляющий кабачка, к слову сказать, предстал вполне вменяемым брауни. Он втянул за штанину в помещение прикорнувшего на подоконнике бедолагу из числа пострадавших вельмож и даже разрешил нам продолжить трапезу в его заведении. После того, как подметут стекла с пола и ликвидируют зияющий дверной проем. Стражники Корентина засвидетельствовали нам свое почтение и увели буянов в магистрат. Закусочная в течение получаса заполнилась новой публикой. На вход поставили сутулого седого огра в малиновом лапсердаке с золочеными пуговицами — отсеивать из числа посетителей наиболее рьяных болельщиков турнира. Хозяин пожаловался, что за декаду у него уже было семь погромов. Мы согласились, что на сегодня лимит дебошей можно считать исчерпанным.

В поток праздных гуляк и спешивших отведать свежей адской похлебки инферналов, сами собой влились несколько темных личностей. Они вели себя демонстративно подозрительно, будто хотели во всеуслышание заявить: «С нами нужно поосторожней. Мы — плохие парни». Парочка незнакомцев устроилась скучать у отполированной ладонями стойки, а один тип скользнул к нам за столик. В его лицо навсегда въелся латунный загар Адской планеты, вокруг желтых глаз малярийного енота пролегли широкие темные круги, и Махор тут же сказал инферналу:

— Привет, Панда!

— Всем здравствовать, — невозмутимо отозвался демонолог и громко щелкнул темными пальцами с блестящими фиолетовыми ногтями.

Официант метнулся к нему, словно собака к ноге хозяина.

— Мне темного пива. «Азотная лава» имеется? Хорошо. И тарелку перченых раков. Кто — нибудь желает присоединиться к заказу?

Баркидец попросил гномьего эля, а Дилморон — овощной мусс с капелькой медовухи. Я воздержался.

— Приступим? — мигнул желтыми прожекторами демонолог. — Сразу к делу. Ниама принадлежит Инферно. Никто не может распоряжаться ее судьбой.

— Она находится в статусе пленника, захваченного во время военных действий, — возразил Дилморон.