Турнир лицея

Как и обещала, Катя пришла ко мне снова через три часа. Вид женщина имела весьма усталый, хоть и пыталась бодриться.

Под ее чутким надзором меня осмотрел врач. Я наотрез отказался принимать различные обезболивающие и жаропонижающие. Сейчас лучший целитель моего тела – я сам. Однако я не был против заживляющих мазей от ран и ожогов. Это поможет.

Доктор размешивал деревянной ложкой какую-то едкую зеленую жижу в деревянной же кадушке. Причем делал это после того, как активировал живу, что показалось мне весьма странным.

– Что это такое? – вопросительно покосился я на Катю, стоявшую возле моей постели в гостевой комнате.

– Артефакт, – пожала она плечами. – Средней мощности, для работы с алхимическими мазями.

– Мм… – удивленно протянул я.

– Не слышал о таком? – в свою очередь удивилась она, а затем, видимо вспомнив о моем происхождении, смутилась. – Прости. В «Алой Мудрости» вроде бы позже у вас будут общие уроки по артефакторике и алхимии. Суть в том, что артефакторы способны создавать предметы, которые при взаимодействии с живой обретают определенные свойства. Ну а алхимики готовят зелья и мази из растений и животных, наделенных живой. В нашем случае полученная комбинация, – указала она на кадушку в руках Слуги-врача, – будет гораздо эффективнее любых обычных фармакологических мазей.

– Но, увы, Екатерина Алексеевна, – вздохнул врач, начавший намазывать мазью мою спину, – до эффективности целительниц даже таким средствам далеко.

– Целительниц? – снова удивленно переспросил я, повернув голову к боярыне. Как же все-таки много у меня пробелов в знаниях об этом мире…

Мысль о пробелах мгновенно исчезла, стоило лишь столкнуться взглядом с Катей. Слишком уж озлобленное лицо у нее стало.

– Ага, целительниц, – буркнула боярыня. – Есть и такие сучки в нашей жизни. Думающие лишь о деньгах и… Ладно, не будем о них, – махнула рукой Морозова и улыбнулась.

Мы затронули какую-то больную тему, что ли?

Когда врач намазал меня мазью с ног до головы, он откланялся. Катя же приблизилась ко мне и, глядя в глаза, тепло проговорила:

– Я буду бесконечно благодарить богов за то, что ты оказался рядом, Аскольд.

– Не надо никого благодарить, – хмыкнул я. – То, что вы с Никитой живы, для меня уже благодарность.

– Наглец, – восхищенно прошептала боярыня и нежно поцеловала меня в губы. – Отдыхай. Я тоже отдохну.

Проснулся я в четыре часа дня. Чувствовал себя уже получше, но все еще весьма отвратительно. О том, что пропустил школу, я не переживал – еще утром написал классному руководителю, что заболел. И ведь не соврал же. Кстати, тете и Вадиму тоже сообщил, что появились срочные дела. Естественно, оба волновались, но я пообещал рассказать подробности позже.

Поднявшись с кровати, понял, что весь пропотел. Температура не упала, а бинты не позволяли телу толком охлаждаться.

Подойдя к письменному столу, я нажал на кнопку под столешницей. Катя просила не выходить одному и позвать служанку, когда проснусь.

Миловидная женщина в черном платье и белом переднике появилась довольно быстро, я едва успел сходить в туалет, который вместе с ванной примыкал к гостевым покоям.

– Аскольд Игоревич, госпожа сейчас принимает гостей, – поклонившись, проговорила служанка. – Прошу вас пока остаться в комнате. Я сейчас принесу обед.

– Что-нибудь простенькое, пожалуйста, – попросил я. – Тяжелую пищу сейчас не потяну.

Женщина понимающе кивнула и бесшумно скрылась.

Я же вновь направился в ванную комнату. Здесь она была несколько меньше той, отдельной, в которой я лежал до этого.

Избавившись от бинтов, я погрузился в холодную воду и расслабился. Форкхово дерьмо, давно мне не было так плохо… Вот и в этом мире до меня добрались битвы, в которых приходится излишне напрягаться.

В дверь постучали. Я попросил служанку занести еду прямо ко мне. Без тени смущения войдя в ванную, она достала из шкафчика специальный столик и поставила его передо мной на борта ванны. Затем подала еду.

– Когда мне подойти к вам, чтобы помочь помыться? – спокойно спросила женщина.

– Спасибо, я сам. Ступайте, – ответил я.

Вновь пошел процесс охлаждения тела, восстановления и наконец-то насыщения пищей. Желудок сводило от голода, но я знал, что если пошел бы у него на поводу раньше, было бы только хуже.

После еды и мытья я вновь завалился спать.

С боярыней увиделся лишь в девятом часу вечера. Она зашла проведать меня вместе с Никитой. Мальчик сразу бросился ко мне и крепко обнял. Я стоически выдержал его объятия, терпя боль.

– Ну-ну, Никита, у Аскольда же раны! – Катя подошла к сыну и, положив ему руку на плечо, легонько оттянула назад.

– Ой, прости! Прости! – зачастил мальчик.

– Ничего страшного, – улыбнулся я. – Как сам?

– А что я? – грустно ответил мальчик. – Я же не сражался. Это ты и ратники, а я…

– Не переживай. – Я взлохматил его волосы. – Подрастешь – и еще посражаешься вдоволь.

– Эй! – возмутилась Катя. – Как-нибудь бы без этого обойтись!

– Ну-у… можно же и на турнирах сражаться? – нашелся я. – В школе.

– Эх… мальчишки, – покачала головой боярыня.