Турнир самоубийц

Все произошло так быстро, что Ульрик не успел и глазом моргнуть. Толпа мужчин из числа зрителей взбежала по ступенькам к двери. Секунда – и они скрылись в Башне.

На том сюрпризы не кончились: закрыв блеклое солнце, над стадионом поднялся аэростат. Из корзины спустили тросы с крючьями, какие-то господа проворно закрепили их на Башне. Трое занялись джентльменом в маске. Заломили руки и уложили на снег.

Мрачный распорядитель потребовал от молодчиков объяснений. Те показали ему полицейские значки и сунули под нос бумагу. Блинч нахмурился еще больше, но с расспросами лезть перестал.

Тут Башня исчезла вместе с аэростатом. Полицейские всполошились, забегали. До того смирно лежавший на земле господин в костюме-тройке мячиком подпрыгнул, ударил головой растяпу-конвоира, да так, что тот повалился на снег; из рассеченного лба хлынула кровь. Со скованными за спиной руками человек помчался в конец трибун, перепрыгивая через три ступеньки.

Полицейские не стреляли: во-первых, можно задеть зрителей, а во-вторых, бежать резвачу все равно некуда. Он как будто этого не понимал. Достигнув края трибун, прыгнул в пустоту, но вместо того, чтобы рухнуть вниз и переломать все кости, оказался на крылечке с ажурными перильцами – Блуждающая Башня появилась в нескольких метрах над землей, тут как тут. Аэростата не было, лишь пара тросов зацепилась за фронтон и свисала, будто стальной серпантин. Навстречу ловкому малому гостеприимно распахнулась дверь. Полицейские опомнились, начали палить, да только Башня исчезла в мгновение ока, только ее и видели.

Внезапно Ульрику пришло в голову, что отправиться на вечер встречи выпускников не такая уж плохая идея.

– Ты совсем чокнулся, да? – ласково спросила Джен, когда страсти на трибунах немного улеглись. – Ничего, скоро все закончится. Послезавтра финальное испытание. Нужно будет сфотографировать Механического Человека. Но если решишь снова набить ему морду, возражать никто не станет. Эй, ты куда?!

* * *

Джен смотрела, как за окном проносятся ухоженные фермы, церквушки, бесконечные поля и пашни. Салон заливал густой, будто мед, солнечный свет. Зима кончилась, едва они отъехали от Блэткоча. Небо прояснилось и стало бездонно-синим.

Ульрик вовсю приставал к пассажирам. Некоторые пробовали его вразумить, но все старания оказались тщетны. Люди не выдерживали, и один за другим ретировались в другой вагон.

…Со стадиона молодой человек отправился прямиком на вокзал и сел на поезд до Готтлиба. В том, что Ульрик собирался отмочить очередной безумный трюк, Джен не видела ничего необычного. Удивляло другое. Почему ей было до этого дело? Джен смотрела в окно и с грустью размышляла: с каких пор этот противный, несносный, нахальный, чудаковатый и высокомерный тролль стал ей небезразличен?

Тем временем Нейтан, поглядывая в зеркальце, выводил пальцем на щеках зеленые полоски. Когда закончил, вытащил из пакета сухой ромашковый венок, нацепил на голову и стал привязывать к рукам и ногам капустные листья. Отправленный на разведку пассажир увидел приготовления Нейтана и без лишних слов поспешил вернуться к своим.

Чтобы скоротать время, Джен листала забытый кем-то «Вестник Готтлиба». Выпуск оказался прескучным. Не было ни картинок с котами и смешными подписями к ним, ни советов, как распознать тролля, даже не нашлось ни строчки о Котовстве – словно такого праздника вовсе не существует. Только статьи про политику и экономику. Кому они нужны? Все-таки эти готтлибцы престранный народ.

На передовице красовалась статья с заголовком:

ПЕЧАТЬ ЛОТОМАТОНА: МЕТКА СУДЬБЫ ИЛИ ПОЗОРНОЕ КЛЕЙМО?

Статья сопровождалась фотографией пузатого ящика на ножках с тремя странными циферблатами спереди и ручкой сбоку. Джен принялась читать – больше делать все равно было нечего.