Турнир самоубийц

…Сайрус Блинч покинул мэрию, едва ли не впервые в жизни засидевшись допоздна. Он с удивлением заметил, что истосковался по работе. Удовольствия странным образом добавлял тот факт, что, провинившись, можно было лишиться не только прибавки к зарплате. С новым мэром шутки плохи, и Механический Человек – яркий тому пример.

Сайрус собирался проверить, как исполняются отданные начальством распоряжения. Впереди показалась одинокая сгорбленная фигура. Не будь Часовик мертв, Блинч бы решил, что сейчас произойдет нечто ужасное.

* * *

С самого утра мэрию осаждала разъяренная толпа. Несколько раз в кабинет заглядывали перепуганные служащие, ошалело хлопали глазами и лепетали что-то невразумительное.

Ульрик оделся в дорожный костюм – прихваченный из дома во время прошлого визита в Готтлиб, – взял саквояж, сунул под мышку коробку с цилиндром и вышел на улицу. Дверь тотчас захлопнулась, щелкнул замок. За спиной Ульрика в окнах мельтешили белые от страха лица.

У дверей мэрии собрался весь город, как на последнем испытании, только аплодисментов слышно не было. В первых рядах – Джен, Инкогнитус, Нейтан и Питер с Эдвином.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался Ульрик.

– Расскажи, как было дело в лесу, – хмуро потребовала Джен.

– Ничего интересного – сфотографировал, и дело с концом. Надо было последовать твоему примеру и остаться дома.

– Так ты не убил Часовика?!

– В условиях этого не было, – пожал плечами Ульрик.

В толпе гневно зашумели.

– Кот знает что! Часовик забрал десятерых, его видели разгуливающим по городу средь бела дня в нескольких местах одновременно! Что ты на это скажешь?!

Ульрик улыбнулся.

– А тебе весело, да? – Джен обомлела. – Этой ночью тварь явилась в приют, похитила сестру милосердия и до полусмерти напугала детей, а тебе весело?!

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – улыбнулся Ульрик чуть шире. – Ты ведь прекрасно знаешь – мне не под силу справиться с Часовиком.

– Но я думала…

– Ты ошиблась. Я не тот, кто вам нужен.

В его обязанности входит оказываться по уши в неприятностях, а не вытаскивать из них.

Вернее, входило.

Блэткочцам нужен человек из разряда тех, что бреются топором, умываются кислотой и едят раскаленное железо на завтрак.

– Ты наш шериф и к тому же – мэр! – задохнулась Джен от возмущения. – Сделай что-нибудь!

– У меня нет времени на ваши проблемы. Я опаздываю на поезд. Всего хорошего.

Джен растерялась, Нейтан непонимающе хлопал глазами, а Питер с Эдвином пораскрывали рты в едином порыве удивления.

– Ты… ты… просто жалкий неудачник! – наконец обрела дар речи Джен. – Ты бросаешь нас? Да тебя за такое упечь в тюрьму мало!

– Не место этой сволочи в тюрьме, – проворчал Эдвин. – Там приличные люди сидят.

– Не волнуйтесь, я оставлю замену, – Ульрик достал из кармана шестиконечную звезду и протянул оторопевшему Нейтану. – Поздравляю, ты повышен.

Затем сунул коробку с цилиндром Инкогнитусу.

– Держи, на память. А это тебе, – Ульрик отдал Питеру неприятностиметр. – Он мне больше не пригодится.

Блэткочцы молчаливо расступались, давая Ульрику пройти.

– И я вовсе не неудачник, – сказал он Джен, обернувшись на прощание. – Я почти выиграл суд.

* * *

Ульрик изучил расписание. Прямого рейса до Готтлиба сегодня не было, значит, придется делать пересадку в Доваче.

Едва Столица Метеоритов осталась позади, пассажиры начали аплодировать, – благодаря машиниста и богов за то, что удалось покинуть город без помех.

Мокрый снег за окном кончился, салон залило солнце. День обещал быть по-летнему теплым.

На станции Ульрик обзавелся соседями. Новые пассажиры – дородный мужчина в очках, с красным лицом и мальчик лет восьми – заняли сиденья напротив. По виду отец и сын. Мужчина снял запотевшие очки, вытащил из кармана не слишком чистый носовой платок, протер линзы. Ульрик поспешил закрыться купленным на станции «Вестником Готтлиба».

Блэткоч оставался все дальше, но лучше себя Ульрик не чувствовал – старая поговорка про «уровень благополучия» не работала. Возможно, в Готтлибе дела пойдут на лад?

Украдкой Ульрик наблюдал за попутчиками. Мужчина достал смятую газету и принялся читать, тяжело сопя. На столик перед собой он положил раскрытый блокнот, периодически вписывал туда аккуратным, бисерным почерком цифры и делал пометки. Паренек болтал ногами, с любопытством таращась по сторонам. Он был румяный и светловолосый, с ясным внимательным взглядом. Скоро рассматривать пассажиров мальчику наскучило. Улучив минуту, он стащил отцовский блокнот и принялся водить по страницам огрызком карандаша, все так же весело болтая ногами.

Ульрик спешно пролистал все статьи о Турнире Самоубийц, стараясь не вчитываться в броские заголовки, и наткнулся на заметку «Правосудие торжествует». Речь шла о неком Вероникусе Литтлби – мошеннике и аферисте. С фото меж тем грустно глядел Коммивояжер. Обычные лоск и надменность он растерял, будто разом лишился корабля с бесценным грузом лучших в мире щеток, и походил теперь ни на пирата, ни на торговца, а на загнанную в угол мышь.