Турнир Трех Неудачников (СИ)

— Но только это ты развязала с шармбатонцами конфликт ни с чего.

— Ал, — тут же повернулась к кузену Доминик. — Это подло гоготать за спиной у человека, только потому что он не похож на других. Да даже не за спиной. Эти куры сидели и ржали неприкрыто.

Альбус украдкой взглянул на девушку из Дурмстранга.

— Ну, — протянул он едва слышно. — Она и правда мужиковата немного.

Доминик вспыхнула.

— Она учится в маскулинной среде Дурмстранга, возможно, она единственная девушка на факультете, конечно, она будет выглядеть так. Но это не значит, что над ней стоит смеяться, — выпалила она. — Вообще, смеяться над человеком из-за его внешности это максимально тупо. И, по факту, за этим столом только я могу себе это позволить.

И, скосив взгляд в сторону француженок, добавила уже погромче:

— Потому что во мне кровь вейлы, а не мозги овцы.

— Ладно, не заводись, — отмахнулся Альбус. — Лучше скажи, что из этого съедобно…

Отчасти, он начал понимать, что имел в виду Скорпиус, когда притащил с собой лапшу и чипсы. Огромная тарелка с сырами, стоявшая рядом с Алом, смердела так, что глаза заслезились.

— А я считаю, что Доминик права, — проговорил Скорпиус, протянув ему рататуй. — Задружиться с болгарами — мудрый стратегический ход.

— Я тебе про общечеловеческое, а ты опять про интриги, — прошипела Доминик.

— Им и нам здесь не рады, — настаивал Скорпиус. — Между прочим, мы действуем в рамках миссии Турнира — связи налаживаем с болгарами. Дружить против кого-то — основа крепкой дружбы. Мы с Алом, отчасти, так и сдружились.

— И против кого вы дружили?

— Против вас с Луи.

Доминик треснула его по спине.

— Честно говоря, против вас дружил весь Хогвартс.

Ал тоже получил по спине.

— Но ты в итоге оказалась нормальной, — лучезарно улыбнулся Скорпиус. — И я тебя люблю. Несмотря на то, что, видимо, я не первый тебе в этом признаюсь.

— Что?

— А это что? — прервал их грядущий скандал Альбус, ткнув пальцев в щедро украшенное оливками и травами блюдо с ломтиками чего-то желейного.

Доминик присмотрелась к блюду.

— Студень из говяжьего языка, кажется.

— В чем, говоришь, можно будет заварить лапшу?

Скорпиус улыбнулся.

— Мы же на родине изысканной кулинарии, мсье Поттер. Передать вам козий сыр с благородной плесенью?

— А что с бокалами? — спросил сидевший неподалеку слизеринец. — Почему их так много?

— Бокал «Бургундия» — для Пино Нуар, «Бордо», который побольше — для красного вина, который поменьше — для белого, а «Сотерн», который похож на рюмку с ножкой — для белых сладких вин, — пояснил Скорпиус, повертев в руках один из бокалов. — А этот… так, минуточку, если здесь есть бокалы, то…

Высокие графины и кувшины на глазах наполнялись винами. Рубиново-алые, розовые, белые, игристые, теплые, холодные, на кувшинах с которыми проступали капельки… Показалось или нет, но сидевшая за столом преподавателей МакГонагалл смотрела прямо в их сторону и одними губами шептала угрожающе: «МАЛФОЙ».

— Grand Dieu sauve la France, — прижав руки к груди, прошептал Скорпиус.

— Что он сказал? — поинтересовался Альбус, откусив от багета кусочек.

— Боже, храни Францию, — усмехнулась Доминик.

МакГонагалл, вот уж точно не показалось, показала один указательный палец, безотрывно и тревожно глядя в сторону своей делегации.

— Не понял, — нахмурился Ал, поправив очки.

— Один графин? Выпить один графин? — мигом «расшифровал» Скорпиус. — Я вас не подведу, профессор!

— Мне кажется, она имела в виду, один бокал.

— Тебе кажется, Ал.

Когда в зале зазвучало чье-то тонкое мелодичное пение, ученики услышали даже не сразу — звон столовых приборов и бокалов заглушал звуки.

— Смотрите, — прошептала восторженно Роза. — Нимфы!

Возникшие словно из воздуха лесные прелестницы пели негромко, вытягивая звуки так, что, казалось, потусторонние трели наполнили весь зал. А на пустующем помосте в центре громадного стола, за которым ужинали ученики, вдруг оказалась высокая, очень худая, но плавная нимфа с бледной кожей и зеленоватого цвета волосами. Ее необычайно большие глаза были прикрыты, а тонкие руки размахивали в такт песни легкими зелеными платками.

— Женщина, вы шаль в соус макнули, — рассеянно шепнул Альбус, но кончик зеленого платка лишь щелкнул его по носу.

Есть, когда на помосте в центре пела нимфа, было неловко.

— Ал, она такая худенькая, — допивая третий бокал красного полусладкого, шепнул сердобольный Скорпиус. — Давай ее покормим.

— Перестань.

Но Скорпиус уже протягивал нимфе украдкой бутерброд с паштетом. Нимфа аж глаза приоткрыла и, к изумлению Ала, спрятала бутерброд в своих платках.

— Я покормил, — радовался Скорпиус. — Я покормил!

Нимфа, продолжая петь сквозь поспешное жевание, одарила его ласковым взглядом.

— МакГонагалл на нас смотрит.

— И что? В ее правилах не было «не кормите нимф». О… мадемуазель… мадам… вам налить?

— Да отстань ты от нимфы.

Когда основные блюда, которые многие гости попробовали с большой осторожностью, сменились десертами, песня нимф стала еще громче. С десертами дело пошло куда проще — вкусным было все.