Турция старая и новая

Служба в армии и приобретение офицерского звания — это в Турции почти единственная возможность добиться успеха в общественной жизни и, кроме того, это путь для получения общего образования и соприкосновения с современной цивилизацией. Для сыновей анатолийского крестьянина, который по сей день пашет землю сохой, призыв в армию означает первый контакт с внешним миром. Мне рассказывали, что зачастую новобранец не может назвать даже собственной фамилии, ему только известно, что он Ахмед сын Мемеда, и только на призывном пункте он впервые узнает фамилию. Срок военной службы в Турции равняется сейчас полутора годам, однако даже этот непродолжительный срок предоставляет новобранцам, из которых около половины обычно неграмотны, большие возможности для поднятия своего общего уровня. Армия в Турции — это настоящая школа для народа. Неграмотных солдат посылают сначала в специальные учебные центры, где в течение двух месяцев их учат писать и читать. Потом их направляют в учебную дивизию, где они наравне с военными дисциплинами получают минимум общеобразовательных знаний и практических навыков (их учат строительному делу, ирригационному и пр.), а также технические знания. Если реформы Махмуда II сделали возможным приобщение офицерского корпуса к западной науке, то теперешняя программа всеобщего обучения позволяет рядовым солдатам познакомиться с современной техникой, вернее, с наисовременнейшей, так как американцы не жалели средств на техническое оснащение самой мощной ближневосточной армии. Более чем полумиллионная армия Турции является, по существу, единственной массовой организацией в стране, а численность офицеров, как и количество офицерских школ, пропорционально ее общей численности. После вступления Турции в НАТО многие офицеры проходят дополнительное обучение за границей, главным образом в США, а какая-то часть офицеров ездит туда в составе специальных военных миссий. «Побочным продуктом» пребывания турецких офицеров в Соединенных Штатах, которого американцы наверняка не могли предвидеть, был рост антиамериканских и радикальных настроений среди молодых офицеров; они воочию убедились в том, какая пропасть лежит между ними и офицерами других стран НАТО; но прежде всего они отчетливо ощутили разницу между жизненным уровнем высокоразвитых капиталистических стран и своей страны и поняли, что Турции, по существу, отведена роль полуколонии богатого американского дядюшки. Парадокс этого явления заключается в том, что именно участие Турции в НАТО стало для многих турецких офицеров отправной точкой для размышлений над неравноправным положением Турции в этом союзе.

Они поняли также, что для такого государства, как Турция, известный экономический прогресс, а также приобретение минимума самостоятельности невозможны без планирования и вмешательства государства, хотя бы в той степени, как это делается в Египте или Индии, тем более, что этому учил когда-то и Ататюрк. Мендерес же свернул с намеченного Кемалем пути. Не мог не уязвить их национальной гордости — а эта черта у турок развита сильно — и тот факт, что американские военные ведут себя в Турции как в своей вотчине и не отвечают перед турецкими судами за свои преступления, а высшие турецкие офицеры не имеют права доступа на территорию американских баз в собственной стране.

Все это, вместе взятое, склонило наиболее мыслящих турецких офицеров к деятельности во имя рожденного кемалистским духом стремления к «социальной справедливости». Так возникло в турецкой армии тайное движение, которое, объединившись со студенческим, принесло свои плоды в мае 1960 года.

Разумеется, движение среди офицеров с самого момента зарождения было далеко не однородным. В состав хунты из тридцати семи человек (Комитет национального единства), которая свергла режим Мендереса, входили наряду с младшими офицерами, придерживающимися более радикальных взглядов, и высшие — вплоть до генерала. (Председателем Комитета национального единства был генерал Гюрсель, будущий президент Республики.) Главную роль в этом движении сыграли именно высшие офицеры, люди консервативные, не расположенные к реформам и каким-либо радикальным переменам во внешней политике. В одной из первых же своих деклараций Комитет национального единства провозгласил поэтому верность обязательствам, взятым на себя Турцией по отношению к НАТО и СЕНТО. Расхождения во взглядах в самой хунте дали о себе знать вскоре после прихода ее к власти. Комментируя положение в Турции после переворота, известный турецкий публицист Надир Нади приводил слова одного из высших офицеров, членов хунты, который оказал, что если военные точно знали, что они будут делать 27 мая, то, к сожалению, не знали, что им делать на следующий день.