Турухтанные острова

— Будет нужен дисплей с новым видом развертки. Вы понимаете? — Неделин и сам подумал об этом. — Сделаете такой? Приходите завтра ко мне. У меня есть картотека по дисплеям. Янки и японцы понаделали бог весть что. Но по-моему, и у них еще нет такой системы.

Неделину доводилось бывать в кабинете Журавлева. Он однажды зачем-то заходил к Лизе, ее не оказалось на месте. Сказали, что она работает в соседней комнате. Журавлева в тот день в институте не было. Лиза сидела за его столом, чертила схему.

Кабинет был обычным. Современная мебель. Шкаф, в нем на полках книги, в ящичках — картотека. Но поразил Неделина и запомнился ему диван — старый, обтянутый кожей, потрескавшейся, словно корка на дыне. На нем по углам навалом лежали книги, раскрытые журналы. Неделин сел на диван, и тот вынырнул из-под него, словно он сел на борт находящегося на плаву баркаса. Цокнул о стену, чуть не сбросив Неделина на пол.

— Осторожно, — сказала Лиза. — Я забыла тебя предупредить о его коварных свойствах.

И сейчас, вспомнив про этот диван, Неделин замешкался с ответом.

— Заходите. Вдруг найдется что-нибудь интересное для вас.

5

Все в лаборатории знали особенность Журавлева: когда он работал, сидел, задумавшись, к нему лучше не подходить. Он сразу раздражался.

Действительно, может, в это мгновение у него зарождается какая-то новая идея. И ты его собьешь с мысли. Она перескочит, как патефонная иголка, на другую дорожку и на эту не возвратится.

Однажды он прогнал секретаря начальника отдела Веру Васильевну.

Это была самоуверенная, решительная дама. Есть такие люди, которые полагают, что им все дозволено, можно не считаться ни с чем. И главное, все почему-то стесняются их одернуть и тем поощряют эту самоуверенность.

Вера Васильевна позволяла себе во время совещания войти в кабинет начальника, на полуслове оборвав выступавшего лишь потому, что она принесла какой-то документ второстепенной важности, который мог бы полежать, подождать. Все присутствующие ждали, когда Вера Васильевна перестанет шуровать документом на столе у начальника, выйдет, и только после этого выступавший продолжал говорить.

Вот так же и в тот раз Вера Васильевна пришла к Журавлеву, когда он сидел за своим столом, выставив на противоположную сторону ноги, грохнула на стол принесенную папку.

— Что это? — поднял голову Журавлев.

— Копия приказа по институту о соблюдении противопожарной безопасности. Прочитайте и распишитесь.

— Я потом прочитаю и вам верну.

— Мне надо показать еще многим начальникам.

— Но я сейчас занят, подождите.

— Ждут только прибытия поездов.

И вот тогда Журавлев вспылил. Он поднялся, сунув руки в карманы брюк. Побагровел. Какое-то время читал приказ, убеждаясь в отсутствии всякой срочности. И это окончательно вывело его из себя.

— Слушайте, вы мне мешаете. Выйдите вон.

— Что? Вы мне? — опешила Вера Васильевна.

— Да. Что вы врываетесь?! Лаборатория — это храм, а не телячье стойло.

— Ну, знаете! — Вера Васильевна, схватив бумаги, выскочила.

Потом она рыдала на лестничной площадке и объясняла всем останавливавшимся возле нее, что «этот хам» ее оскорбил. Она ему выцарапала бы глаза, случись это в коммунальной квартире.

— Представляете, весь побледнел, руки в карманах брючишек! — кричала Вера Васильевна. — Нет, этого я ему не прощу! — Грозилась жаловаться начальнику отдела, в местком, в партком.

И она действительно пожаловалась начальнику, закатив у него в кабинете такую истерику, требуя, чтобы Журавлев тут же, немедля, перед ней извинился, что начальнику пришлось вызвать Журавлева.

— Он назвал меня скотиной!

— Я? — удивился Журавлев. — Я этого не говорил.

Начальник отдела после жалел, что смалодушничал и пригласил Журавлева. Ничего путного из этого не вышло.

Памятуя тот случай, все сейчас старались не тревожить Журавлева. Он сидел на своей высоченной табуретке, что-то проверял в приборе. Впрочем, если кто-то и проходил мимо, Журавлев не замечал. Лишь бы к нему не обращались.

— Не пойму, что он делает, — подошла к Владиславу Лиза. — Затеял перепайки во всех усилителях. А уже пришли члены приемной комиссии, сидят в «комнате отдыха». Мы сегодня должны начать предъявление изделия. Не понимаю…

Леня Жарков прыгал в другом конце стендовой.

От непомерного возбуждения он вскакивал на табуретку, заглядывал в борновые колодки приборов и спрыгивал на пол.

— Слетит моя голова! Бедная моя голова! — Он хватался за нее, словно пытался ее удержать. — Пришел заказчик. Что делать? Что, что, что?

Ему хотелось немедленно поговорить с Журавлевым, но он опасался.

Выручил, как и обычно, Шурик. Вырубил электропитание. Вроде бы всего на минуточку.

— Что происходит? — убедившись, что напряжения нет, распрямился Журавлев. — В чем дело?

— Пришел заказчик, — воспользовавшись этим, тотчас оказался возле него Леня. — Вы затеяли большие переделки. Это задержит всех.

— Но даст возможность проверить идею. Сэкономим до года, если задержим на два-три дня. В целом такой выигрыш.

— Ох, слетит моя голова!