Тусклое золото

Когда все разошлись, майор мысленно определил круг вопросов, которые нужно сегодня разрешить. Прежде всего он навестит Геннадия, поговорит с его матерью и посоветует ей не оставлять сына одного без присмотра. Затем подумал, что неплохо бы определить мальчика куда-нибудь в пионерский лагерь. Кроме этого, предстояло поехать в штаб народной дружины н договориться о комсомольских постах в тех пунктах, где всего вероятнее появление «артиста» или его пособников. Потом…

Телефонный звонок нарушил ход мыслей: докладывал дежурный, что к майору просится какой-то паренек.

Геннадий вбежал в кабинет и сразу возбужденно выпалил:

- Дядя, скорее! Я только что на нашей улице видел «артиста». Честное пионерское, видел!

Пока подошла машина, майор оглядел Гену с головы до ног. В коротких штанишках, выутюженных так же тщательно, как и белая рубашка, мальчик выглядел очень нарядным. Дудин понимающе улыбнулся:

- Мама вернулась из рейса?

Геннадий переступил с ноги на ногу, ответил нетерпеливо :

- Вернулась, вернулась. Поедемте скорее и отдадим тому дяденьке его монеты. Ведь пограничник должен быть честным, правда?

Больше часа они проездили по улицам города н снова безрезультатно. Генка пригорюнился и, нахохлившись, как воробышек, молча сидел на заднем сиденье машины.

- Ладно, Гена, не горюй,-успокаивал Дудин.- Никуда твой знакомый не денется. Мы его обязательно разыщем. А сейчас поедем-ка лучше к тебе домой.

- Зачем? - удивленно спросил мальчик.

- Как это зачем? Должен же я знать, где ты живешь. Ты теперь мой главный помощник. Или раздумал?

- Ну, вот еще! Ничего я не раздумал.

- Тогда едем.

Насчет «главного помощника» Гена, конечно, усомнился. Но быть и просто помощником - хорошо. Ох и завидовать же будут ребята! Сидя рядом с майором, Геннадий представлял себя уже в форме пограничника и, как полагается, с пистолетом на боку. Зеленая фуражка с кокардой. Впрочем, он тут же согласился и на простую солдатскую звездочку… Лопнут мальцы от зависти. Очень это нужно, играть в диверсантов и стрелять из деревянных «наганов». У него настоящий будет. Держись теперь, шпионы! Ни один не уйдет!

Но вместо воображаемого диверсанта, нарисованного буйной детской фантазией, Гена возле калитки своего дома, густо увитого плющом, увидел маму и услышал ее сердитый голос:

- Где ты пропадаешь, супостат? Третий раз завтрак разогреваю.

«Супостат» юркнул за спину майора и плутовато выглядывал оттуда. Быть бы ему поротым…

Но женщина умолкла на полуслове, сразу узнав пришедшего вместе с сыном офицера. Она не раз его видела на вокзале, встречалась в депо и теперь невольно испугалась: уж не натворил ли чего сын?

И Дудин не раз видел проводницу резерва проводников, знал, нелегко ей живется одной. Он тепло поздоровался с нею.

После первых же приветливых слов майора она успокоилась, пригласила его в дом.

- Беда мне с ним,- жаловалась она, усадив гостя.- Один у меня. Уеду в рейс - и доглядеть некому, кроме соседки. А у нее своих трое.- И, повернувшись к сыну, сказала: - Поешь иди. Твое счастье, что Александр Михайлович здесь.

Геннадий не заставил себя долго уговаривать. Он быстро разделался с завтраком, прошмыгнул мимо матери и уже в дверях сеней крикнул:

- Мам, я погулять пошел.

Мать проводила его затуманенным взглядом.

- Безотцовщина. Ему и горя мало,- вздохнула она.- Пока мой жив был… Эх, да что говорить. С малого и взятки гладки.

Дудин хорошо понимал женщину, он сам рано осиротел, знал, как тяжело доставалось матери, вечно занятой на работе.

- Ничего, Мария Ивановна,- проговорил он сочувственно.- Подрастет, поумнеет. Мал еще.- Затем после паузы добавил: - Хорошо бы Гену определить в пионерский лагерь. Пожалуй, сумею помочь вам. Пусть побудет там несколько недель, отдохнет. Да и вам спокойнее. Думаю, согласитесь?

- Что вы, Александр Михайлович! Только спасибо скажу. От всего сердца спасибо!

- Вот и чудесно,- поднялся Дудин, прощаясь.- Хороший у вас сын растет.

Он ушел, твердо решив про себя не выпускать Геннадия из виду. Долго ли мальчишке попасть под влияние привокзальных проходимцев…

IV

Николаю снилось, будто гуляет по берегу Веснянки с какой-то девушкой. Солнце озаряет ее лицо, золотит волосы. Девушка жмурится, теплая улыбка блуждает на ее свежих губах, а Николай никак не может догадаться, кто же она, как ее зовут. Вера Холендро? Нет, Вера уехала на все лето к тетушке на Украину. Или Света из девятого «Б»? И не она. Может быть, Клава? Ну да, конечно же она! Таких красивых волос Николай ни у одной девчонки не видел.

А Клава тормошит его, щелкает пальцами по носу. Становится больно, но Николай терпит. Ради нее можно перенести и боль поострее. Губы растягиваются в блаженной улыбке: пусть забавляется, если нравится ей! И вдруг Клава совсем не девичьим голосом кричит в самое ухо:

- Проснись, рыцарь печального образа! Хватит разлеживаться.

Николай испуганно дернулся, открыл глаза и увидел Виктора, опять нацелившегося было щелкнуть его по носу.

- Ты? - Николай удивленно протер глаза.

- Представь себе - я! - ухмыльнулся Виктор.- Я, собственной персоной.

- Зачем ты пришел?