Тусовка на острове Скелета

– Ну что вы! Я сама их впустила. По договоренности. Их прислал Витя Сизов.

Милиционеры переглянулись, усмехнулись и отказались принять заявление.

Алешка не стал больше тянуть и обрадовал Надежду Кузьминичну:

– Вы только не зарыдайте от радости. Мы нашли коллекцию.

– Батюшки! – Она всплеснула руками и засияла улыбкой. – Какие вы молодцы! Не зря я вас сразу полюбила. Пейте, пейте молоко! Это очень полезно для молодых организмов. И где же она?

– В милиции. Мы ее туда сдали.

– И там все-все цело? Ничего не пропало?

– Все цело, – успокоил ее Алешка.

– А ковш?

– Какой ковш?

– Как какой? Ковш Петра Великого. Это ведь самый ценный экспонат. И Виктор Петрович все про него расспрашивал…

– Так он нашелся? – удивился я. – Ваш Виктор Петрович.

– Нашелся, нашелся, – заулыбалась тетя Надя. – Очень скоро нашелся. И страшно удивился и расстроился, что я отдала коллекцию этим молодым людям. Он сказал, что меня обманули, что это не его люди, что я отдала коллекцию жуликам. «Как же так, – говорила я, – ведь они назвали пароль».

– А какой был пароль? – спросил Алешка. – Про бензин?

– Нет, про бензин я бы не запомнила. Пароль был простой: «Здравствуйте, Надежда Кузьминична».

Таких наивных людей, по-моему, очень мало осталось. И все они, по-моему, находятся в той самой больнице, которую обслуживает водитель Федотов.

– А Виктор Петрович употребил все силы на розыски коллекции. И все время расспрашивал меня про этот ковш.

– А еще про что он расспрашивал? – мрачно уточнил Алешка.

Надежда Кузьминична немного смутилась, стала нервно перебирать авторучки в глиняной кружке, которая стояла перед ней на письменном столе. Потом все-таки прошептала:

– Еще он про вас расспрашивал… Я немного проговорилась… что вы с Ванечкой знакомы…

– А где он вас расспрашивал? – спросил я.

– Ой! – Она опять прижала ладони к щекам. – В таком ужасном месте. Такой, представляете, подвал, а в нем одни клещи для зубов. Поликлиника, наверное. Зубоврачебная. Я так напугалась! Когда я была маленькой, у моей мамочки…

– Про мамочку – потом, – жестко прервал ее Алешка. – Где эта… поликлиника?

– Она… Сейчас я вспомню… Мы проехали этот… как его, – она пощелкала пальцами, припоминая, – нет, его мы не проезжали… В общем, там такой небольшой поселок, называется… сейчас… Там очень много домов. А этот дом, где поликлиника, так он, знаете, совсем на отшибе стоит, в сторонке так. Особнячком. На краю леса… Нет, вру. На краю поля. Или оврага. Такой серый-пресерый дом. Угловатый такой.

Ну, это ясно. Мы в этой поликлинике тоже побывали. Вот только адреса ее не знаем.

– Когда я была маленькой, – завела опять свою жалобную песню тетя Надя, – мы с мамочкой снимали там дачу. Я помню, там была река, она называлась…

– Волга? – подсказал Алешка.

– Нет, что ты, Волга впадает в Каспийское море. А эта река впадает совсем в другое место. И название у нее такое красивое, светлое… Вроде как Звездочка. Нет, не Звездочка. Искорка – вот! Искра.

– Может, Истра? – подсказал я.

– Ой! Точно! Молодец! Истра, конечно. А поселок – вспомнила! – Березки. И этот серый дом, где поликлиника, он прямо недалеко от Березок. А стоит дом не на краю оврага, а на берегу речки Истры!

Ну, вот, кажется, добрались.

– Какой счастливый у меня день! Я готова рыдать от счастья!

– Не надо, – поспешил Алешка.

– А как вы думаете, мальчики, Ванечка меня простит? Я ведь сохранила его коллекцию. – Вот так вот! Она сохранила. – Только не знаю, куда это кубок Петра Великого делся? Надо у Ванечки в квартире поискать.

– Вместе поищем, – сказал Алешка. – Только сначала серый дом найдем.

– И Ванечку, ладно?

– Ванечка уже нашелся. Скоро он поцелует ваши ручки, мадам.

А когда мы вышли из «Антиквара», Алешка сказал:

– Дим, мне все ясно, кроме одного. Что такое «зпт» и «вскл»? Не знаешь?

– Знаю. Так в телеграммах и радиограммах обозначают для экономии слова «запятая» и «восклицательный знак».

– Понятно. А «тчк» это, значит, «точка». Вот и хорошо. Мы с тобой тоже в этом деле скоро «тчк» поставим. Нет, лучше «вскл». Гы?

Когда мы пришли домой, мама сказала:

– Вот я все время думаю – одинокая я женщина или нет? Или просто несчастная?

– Как это? – удивились мы в один голос.

– Ну как… Муж уехал, а дети… Детей я целыми днями не вижу. Я думаю, они меня бросили. На произвол судьбы. Никто в магазин не сходит, никто посуду не помоет…

– Нереально грустно, – сказал Алешка.

– И несправедливо, – сказал я.

– Мы учтем, – пообещал Алешка. – Дима сходит в магазин, а потом помоет посуду. А я ему достану пылесос из шкафа.

– А папа скоро вернется, – сказал я. – В Лондоне сейчас дожди.

– И туманы, – сказал Алешка. – А мы обедать будем? А то мы какие-то одинокие. Несчастные, наверное. Никто нас не кормит…

Мама засмеялась и пошла на кухню.

Лешка тут же достал из папиного стола атлас области и стал в нем шарить.

– Все правильно, Дим. Вот река Истра, вот поселок Березки. А вот там, повыше и поправее – Скуратово с Подосинками. Едем?

– Так точно! – сказал я. – А на чем? На Федотове?

– Можно на электричке. Только от станции надо пешком до Березок идти.

– А сколько?