Тусовщица

Закончив статью, я понимаю, что, может быть, мне станет легче, если я сама наберу номер Адама и узнаю, что, черт возьми, произошло. «Наверняка у него есть вполне разумные объяснения, почему он пропадал», — думаю я. Может, он потерял свой телефон или настолько погрузился в шоу, что у него нет ни секунды времени, чтобы позвонить мне, но он жутко обрадуется, услышав мой голос.

Пока я размышляю над этим вопросом, вполглаза глядя на экран, где участники «Сюрреальной жизни» бросаются друг в друга тарелками, вдруг пускают рекламу, и я вижу Адама, который идет по улице в костюме-тройке и разговаривает по сотовому телефону. Он так хорош, что мне просто не верится, что я когда-то считала его непривлекательным. «По словам «ТВ-Гида» — слышится голос мужика, который, кажется, комментирует рекламные ролики во всем мире, — «Агентство» станет самым ярким шоу сезона».

И я настолько уверена в том, что мне подали знак, чтобы я связалась с Адамом, что я машинально хватаю телефон и ужасно разочаровываюсь, услышав приветствие голосовой почты. Не так я представляла себе этот звонок, но я оставляю импровизированное сообщение, вложив в него как можно больше нежности и мягкости. И жду.

Но тут понимаю, что вот-вот распсихуюсь, поэтому звоню Стефани и предлагаю ей прогуляться.

Глава 27

— Он не перезвонил, — говорю я в трубку, отрывая кусок заусенца от большого пальца.

— Мудак, — со вздохом говорит Стефани.

— Какого черта он не звонит? Прошло уже пять дней и три часа.

— Хочешь правду? Так поступают все, и довольно часто. И мы с тобой в том числе.

— Но это только в том случае, когда ты не хочешь общаться с человеком! — ною я.

Стефани на секунду задумывается, потом отвечает:

— Я понимаю, что это больно. — Мы уже столько раз все это обсуждали, и она каждый раз оказывала мне неоценимую поддержку, перебирая и анализируя все возможные причины: может, Адам меня теперь боится или стал совершенно безответственным, вроде Гаса (с которым она порвала еще несколько месяцев назад после того случая), или боится, что станет материалом для очередной статьи, или трахается сейчас со своей партнершей по сериалу, а она — психопатка-собственница — удаляет все приходящие ему сообщения. Я не виню Стефани в том, что она уже устала придумывать для него всевозможные оправдания, но при мысли о том, что он попросту не желает со мной разговаривать, мне хочется повеситься или свернуться клубочком на диване, в слезах и с обгрызенными заусенцами.

Я даже сама не понимаю, почему так болезненно отнеслась к тому, что Адам меня отверг. Разумеется, у меня есть свои соображения на этот счет.

В реабилитационном центре я узнала, какой опасности подвергаются наркоманы и алкоголики, когда возлагают на что-то или на кого-то надежды, потому что мы не в состоянии самостоятельно преодолеть разочарование, но даже это объяснение не помогает мне справиться с хандрой. Когда я была тогда с Адамом, я впервые в жизни поняла, что означает выражение «найти свою половинку». Просто тем людям, от кого я это раньше слышала, потребовалось много лет для того, чтобы это понять, ну или хотя бы несколько месяцев или недель. Мне же хватило всего пару дней.

Плач переходит во всхлипы, и я понимаю, что целиком отдалась во власть депрессии. «Депрессия неизбежна», — говаривал Томми, и меня всегда поражало, с какой небрежностью он произносит это слово — «депрессия» — как будто говорит о простуде, а не о сокрушительно горестном состоянии, делающем жизнь невыносимой. «Но и это пройдет», — добавлял он, как будто отлично знал, что такое депрессия.

Спустя три дня, за которые я не принимала душ, не умывалась, ничего не ела, не отвечала на телефонные звонки и не делала вообще ничего — только зашвыривала кошкам в миску корм да курила, даже не вылезая из пижамы, — я принимаю решение проверить голосовую почту. Мама, Стефани, актер с CSI, который пытался залезть мне в трусики в Нью-Йорке, Тим, снова Стефани и тысячи поклонников. И хотя я прекрасно знаю, что Адам ничего мне не оставил, я все равно начинаю плакать, когда дохожу до последнего сообщения, которое оказывается не от него. Когда же я узнаю голос, то начинаю плакать еще отчаяннее.

— Амелия, — слышу я голос, который одновременно узнаю и не могу вспомнить. — Ну что я могу сказать? Теперь ты примечательная личность. Любимица всего города. Большая шишка. — Кто бы из моих знакомых мог употребить подобные выражения?

И тут до меня доходит.