Тустеп вдовца

Офис Эрейни расположился в старом торговом центре белого цвета, недалеко от Петли и Бланко, между рестораном и складом, торговавшим излишками кожаной мебели. На парковке стояли только ржавый «Линкольн Континенталь» Эрейни и новенький, желто-горчичного цвета «БМВ».

Я остановился рядом с «Линкольном», и Джем помог мне поднять крышу моего «Фольксвагена», потом мы достали из багажника свои рюкзаки и отправились на поиски его мамочки.

Дверь ее офиса украшала черная вывеска с выписанными по трафарету буквами, гласившими: «Агентство Эрейни Манос. Гречанка-детектив поможет вам решить все ваши проблемы».

Эрейни нравится, что она гречанка, и она мне множество раз повторяла, что Ник Чарльз в «Тонком человеке» тоже грек. Я же отвечаю, что Ник Чарльз богатый, к тому же придуманный персонаж и может быть кем угодно. А если она начнет называть меня Нора, я тут же уволюсь.

Дверь была заперта, жалюзи на окнах опущены. Эрейни прикрепила на щель для писем черно-белую руку, указывающую направо.

Мы отправились к ее соседу в «Демо» и практически столкнулись в дверях с приземистым латиноамериканцем, который как раз выходил.

Он был в темно-синем костюме-тройке, бордовом галстуке и с золотой цепочкой для часов. На пальцах сияли четыре золотых кольца, галстук украшала заколка из циркония; кроме того, этот тип буквально пропитался запахом «Арамиса». Если не считать бульдожьей внешности, он вполне мог сойти за добряка, который готов предложить вам кредит на покупку роскошных бриллиантовых украшений.

— Баррера, — улыбнувшись, поздоровался я. — Что новенького, Сэм?.. Заходил получить кое-какие сведения у конкурента?

Сэмюель Баррера, старший региональный директор «Ай-Тек, секьюрити энд инвестигейшн», не улыбнулся мне в ответ. Я уверен, что в жизни Барреры наверняка случались моменты, когда он улыбался, и так же точно не сомневаюсь, что он постарался стереть с лица земли всех свидетелей данного события. Кожа вокруг его глаз была на два тона светлее, чем на лице, и на ней остались вечные круги, которые он приобрел, потому что много лет носил темные очки агента ФБР до того, как перешел работать в частный сектор. Он оставил темные очки в прошлом, необходимость в них отпала, поскольку их холодная непроницаемость проникла прямо в роговицу его глаз.

Баррера с легким отвращением посмотрел на меня и следом наградил точно таким же взглядом Джема. Малыш улыбнулся и спросил, не хочет ли дяденька посмотреть фокус. Видимо, тот не хотел, потому что снова взглянул на меня и заявил:

— Я разговариваю с Эрейни.

— Ну, тогда пока, еще увидимся.

— Возможно.

Баррера сказал это так, будто соглашался, что больную лошадь необходимо пристрелить. Не говоря больше ни слова, он прошел мимо меня, сел в свой желто-горчичный «БМВ» и укатил.

Я стоял и смотрел на перекресток 410-й и Бланко, пока Джем не потянул меня за рукав и не напомнил, где мы находимся. Мы вошли в ресторан.

До того момента, когда здесь соберется толпа служащих на ленч, оставалось еще два часа, но Маноли уже стоял за столом на кухне и срезал узкие полоски с громадной колонны из мяса ягненка. У меня сложилось впечатление, что всякий раз, когда я сюда захожу, мясная колонна становится все более тощей, а Маноли толстеет.

Внутри ресторана невероятно вкусно пахло поджаренным на гриле луком и свежими пирогами со шпинатом и фетой. Совсем непросто создать средиземноморский уголок в торговом центре, но Маноли сделал все, что мог, — побелил стены, повесил парочку туристических плакатов прямо из Афин и греческие музыкальные инструменты, а на столах стояли бутылочки с оливковым маслом. Впрочем, сюда приходили вовсе не ради интерьера.

Эрейни сидела на табурете у стойки бара и разговаривала с Маноли на греческом. Она была в туфлях на высоких каблуках и платье-футболке, черном, разумеется. Когда я вошел, она посмотрела в мою сторону, подняла худую руку и влепила воздуху пощечину, словно это было мое лицо.

— Ага, явился, — сказала она с отвращением, но ни к кому определенному не обращаясь.

Маноли ткнул в мою сторону тесаком и улыбнулся.

Джем подбежал к мамочке и обнял ее ногу. Эрейни умудрилась взъерошить ему волосы и сказать, что он хороший мальчик, не изменив смертоносного выражения лица, направленного в мою сторону.

Единственное, что есть у Эрейни большого, это глаза. Они огромные, с темной радужной оболочкой, почти как у какого-нибудь жука, но такие глубокие, что совсем не кажутся смешными. Все остальное в ней маленькое и жесткое — черные волосы, худое тело под легким платьем, руки, даже рот, когда она хмурится. Как будто ее собрали из кусочков вешалок для одежды.

Эрейни соскользнула с табурета, подошла ко мне и еще сильнее нахмурилась. С каблуками ее рост составляет пять футов, но я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь сказал про нее, что она коротышка. Все, что угодно, только не это.

— Ты получила мое сообщение по телефону? — спросил я.

— Получила.

— Чего хотел Баррера?

— Давай сядем за столик, — сказала она мне.