Тут вам не кино

Такой вот зомбиапокалипсис. Ни тебе упырей кровожадных, ни заброшенных городов с полными товаров магазинами, ни поселений «выживших», как в повесточковых сериалах. Люди жили, как и раньше: ходили на работу, развлекались, женились, детей рожали… Ну, по крайней мере, подавляющее большинство. Разве что, заметно религиознее стали. Мертвецов вот только в закрытых гробах всё чаще хоронили, да и крематории без работы не стояли. А кто очень хотел устраивать церемонии, как в прежние времена, тем приходилось раскошелиться. Объявилось множество предприимчивых медработников, которые за щедрую плату брались тыкать недозомбей скальпелями в разные правильные места, после чего покойные лежали в открытых гробах смирно, и даже глазами не вращали.

Известный читателям по другим зомбиапокалиптическим рассказам из настоящего сборника Серёга Огурцов в этой альтернативной реальности так и не собрал партизанского отряда особого назначения, не истреблял мутантов-метаморфов, уголовников и этнических банд, а трудился скромным лаборантом в известной фармкомпании, имел долю в магазине «Охотник, рыболов и выживальщик» и в свободное время постреливал в тире, чтобы не терять полезные навыки. И Шамиль Борцухаев не собрал свою банду, и не встретился с Огурцовым, и потому дожил жизнь, торгуя на рынке овощами, и умер своей смертью, превратившись в «овоща».

А как же, спросят читатели, те, другие мертвецы, которых на Марс отправили? А с ними всё хорошо. Нет, конечно, бывали и у них кое-какие проблемы по мелочи, и даже настоящие эксцессы случались, не без того. Но о том уже написана другая история. Читайте повесть «Стройотряд», – она как раз про этих самых мёртвых товарищей. Таких живых мертвецов ещё нигде не было.

Машина Шнобельмана

Построил как-то раз гениальный учёный Самуил Рудольфович Шнобельман – выдающийся математик и физик – у себя в гараже машину времени. И решил испытать машину эту, не откладывая дело в долгий ящик. Лично.

– Стану первым путешественником во времени! – сказал он себе, пристегнувшись и устраиваясь удобнее в кресле посреди диковинных трансформаторов, ламп накаливания, телевизионных антенн и микросхемных плат.

Глубоко вдохнув и выдохнув, он на всякий случай перекрестился и, протянув руку, взялся за рычаг рубильника на самом большом из трансформаторов, закреплённом прямо перед ним на сваренной из стальных труб квадратной раме.

Машина представляла собой подобие «багги» на четырёх колёсах, однако, ходовые качества её были весьма скромны; рама была нужна для жёсткого соединения элементов машины вместе, а колёса – для её транспортировки в пределах нескольких десятков, максимум сотен метров. Понятное дело, что двигателя и трансмиссии машина эта не имела, – вместо них были педали, как у велосипеда, редуктор и пара рычагов. Всё остальное оборудование, обильно сосредоточенное на этой самодельной тележке служило исключительно перемещению её самой и пассажира во времени и пространстве.

Многочисленные переключатели и верньеры вокруг Самуила Рудольфовича были настроены на место и дату, куда собрался отправиться гениальный учёный; на сегментном табло слева от главного рубильника светилась надпись: «ИЗРАИЛЬ»; на табло справа: текущая дата и дата переноса: число, месяц и год – одна тысяча четыреста сороковой до нашей эры. Индикаторы – зелёные, красные, жёлтые, синие – весело перемигивались; утробно гудел суперкомпьютер, закреплённый на раме справа от кресла; сзади за креслом что-то мерно пикало.

Зажмурив на несколько секунд глаза, Самуил Рудольфович открыл их, ещё раз пробежал взглядом по табло и приборам, набрал полную грудь воздуха и, задержав дыхание, решительно перевёл рычаг в положение «Вкл»…

…Гараж, в котором стояла машина времени, мгновенно исчез. Непроглядная чернота и странный неприятный холодок космического вакуума окружили Самуила Рудольфовича; тело его потеряло вес и полностью пропало ощущение положения в пространстве. Мириады точек звёзд, что без мерцания ярко и ровно горели в окружившей его черноте, не могли осветить оказавшуюся в невесомости машину, и только табло с надписью «ИЗРАИЛЬ» и табло с датой, да многочисленные прикрытые цветными колпачками маломощные лампочки позволили ему кое-как сориентироваться.

Ощутив, что из-за поднявшегося внутреннего давления он больше не может удерживать в груди набранный воздух, Самуил Рудольфович выдохнул превратившийся тут же в пар кусочек земной атмосферы и, начав про себя обратный отсчёт – «Десять, девять, восемь, семь…» – потянулся к расположенному под табло с датой рычагу обратного переноса…

…На счёте «два», когда сознание нашего естествоиспытателя уже стало меркнуть, он, всё-таки, сумел нащупать нужный орган управления…