Тутанхамон. Книга теней

Я кивнул. Царица печально поглядела на запечатанный вход в гробницу своего безвременно усопшего мужа. А затем она повернулась и в сопровождении Хаи и других царедворцев двинулась к колесницам — им предстоял долгий путь обратно, по мощеной дороге в полный теней дворец. А затем — работать, не ведая жалости к себе, на благо и ради надежного будущего для Обеих Земель. Я вспомнил, что говорил Хоремхеб о власти, называя ее диким зверем. Я надеялся, что Анхесенамон выучится тому, как следует управляться с этим зверем.

Мы с Симутом стояли, глядя им вслед. Рассветный воздух стремительно светлел.

— Боюсь, Хоремхеб прав. Эйе не проживет долго, а царица не может править, не имея наследника. Особенно учитывая, что Хоремхеб ждет наготове.

— Это так. Но она растет и становится все могущественнее. Она похожа на свою мать, что дает мне надежду, — отозвался я, чувствуя оптимизм, удививший меня самого.

— Пойдем, взберемся на гору и посмотрим, как восходит солнце, начиная новый день, — предложил он.

Мы принялись карабкаться вверх по тропинке, похожей на шрам на грубой, темной древней шкуре горы, и вскоре перед нами уже лежала широкая панорама залитого тенью мира: плодородные древние поля, бесконечно текущие воды Великой Реки и спящий город с величественными храмами и башнями, роскошными безмолвными дворцами, тюрьмами и лачугами, тихими домами и кварталами бедноты — темный контур, виднеющийся в отдалении. Я вдохнул холодный, свежий воздух. Он подбодрил и укрепил меня. Последние звезды гасли, и на горизонте позади города начинала разгораться красная полоска. Царь был мертв. Я подумал о его глазах, о его золотом лице, там, внизу, во мраке. Возможно — как знать? — перед ним сейчас открывался Иной мир и разгорался свет вечности, и его дух воссоединялся с телом.

Что же до меня — того мира, что видели мои глаза, мне было вполне достаточно. Первые дымки уже начинали подниматься, вплетаясь в чистый неподвижный воздух. Откуда-то издалека донеслось пение ранних птиц. Я опустил руку на голову Тота, и он взглянул на меня своими мудрыми старыми глазами. Должно быть, мои дети и жена еще спят. Мне очень хотелось оказаться дома, чтобы приветствовать их, когда они проснутся. Я должен найти способ поверить, что мы сможем жить спокойно, несмотря на все опасности и угрозы надвигающегося будущего. Я поглядел на густо-синее небо, на горизонт, который светлел с каждой минутой. Скоро настанет день.

Конец

Послесловие автора

После того, как в 1922 году Говард Картер сделал свое важнейшее открытие в Долине царей, Тутанхамон стал самым известным, самым притягательным и в некоторых отношениях самым загадочным из всех древних египтян. Ребенком, в 1972 году, я попал на знаменитую выставку в Британском музее, посвященную Тутанхамону. Выставленные там погребальные дары — среди которых были золотая рака, позолоченные статуэтки, изображающие фараона с поднятым копьем или плетью как символом власти, алебастровая «чаша пожеланий», золотой скипетр, великолепные драгоценные камни, длинная бронзовая труба, бумеранг и затейливо украшенный охотничий лук — казались мне сокровищами затерянного мира. И прежде всего его погребальная маска из цельного кованого золота — несомненно, одно из прекраснейших произведений искусства древнего мира — словно бы заключала в себе всю великую тайну этого так называемого «царя-мальчика», который обладал такой властью и жил среди таких чудес, но тем не менее умер в столь загадочно раннем возрасте (возможно, ему было тогда меньше двадцати лет) и был затем поспешно похоронен и полностью забыт на 3300 с лишним лет.

Открытие гробницы вызвало повсеместное возрождение всеобщего восхищения Египтом, но возможно, в то же время поспособствовало увлечению оккультными загадками пирамид и гробниц, второсортными фильмами о проклятьях мумий, в ущерб более уравновешенному взгляду на эту замечательную культуру. Для самого Тутанхамона, например, пирамиды были примерно настолько же древними, каким для нас сегодня является Стоунхендж.