Тутанхамон. Книга теней

— Если бы только ты обнаружил это несколько недель назад!

— Если бы только кто-нибудь рассказал мне о ней несколько недель назад, — парировал я.

Он знал, что я прав.

— Думаю, вам известно его имя. Поскольку только вы могли изначально назначить его ухаживать за ней, — продолжал я.

Эйе долго раздумывал над услышанным. Казалось, ему ужасно не хочется отвечать.

— Десять лет назад я нанял лекаря. Он служил у меня главным лекарем. Но он перестал быть мне полезным. Дар покинул его, и его знания не могли помочь излечиться от осаждавших меня хворей. Тогда я назначил главным лекарем Пенту, а этому человеку поручил заботиться о нуждах Мутнеджемет. Это было частное соглашение; за услуги ему должны были хорошо платить, как за работу, так и за сохранение всего в тайне. Он должен был поддерживать в ней жизнь, до поры до времени. За любое нарушение секретности его ждало суровое наказание.

— И как его звали?

— Его звали Себек.

Мои мысли устремились в прошлое, через все, что случилось, ко дню праздника, дню крови, к мертвому мальчику с переломанными костями в темной комнате и шумной компании на крыше особняка Нахта. Я вспомнил тихого человека лет под шестьдесят, с короткими седоватыми волосами, не тронутыми краской, и костлявым, худосочным телосложением того, кто никогда не ест ради удовольствия. Я вспомнил его ничем не примечательное, почти обыденное лицо — пустое, как сказала Мутнеджемет, — и его холодные серо-голубые глаза, в которых горит ясный ум и нечто похожее на ярость. Я услышал, как он говорит: «Возможно, самое чудовищное — это человеческое воображение. Ни одно животное, насколько я понимаю, не страдает от мук воображения. И лишь человек…»

И я вспомнил, как Нахт, мой старый друг — и также, как теперь стало очевидно, коллега или знакомый этого умелого расчленителя и повелителя тайн, — отвечал ему: «Именно поэтому цивилизованная жизнь, нравственность, этика и так далее имеют значение. Мы наполовину просвещены, но наполовину остаемся чудовищами. Мы должны основывать свою вежливость на разумности и взаимной пользе».

Я мысленно увидел, как серый человек поднимает свой кубок и говорит: «За вашу разумность! Желаю ей всяческих успехов!»

Себек. Лекарь.

— У тебя такой вид, словно ты увидел привидение, — сказал Эйе.

Глава 40

Отборные стражники Симута были расставлены вдоль темных соседних улиц и на соседних крышах. Город притих, придавленный ночным запретом выходить из домов; лишь одинокие собаки яростно перелаивались друг с другом сквозь темноту, под луной и звездами.

Хети вернул мне Тота; животное прыгало рядом со мной и тихо ворчало, радуясь нашему воссоединению. Однако время поджимало. И у меня, и у Хети имелись новости, которыми нужно было срочно поделиться. Пока мы шли до места, он вкратце рассказал торопливым шепотом, что моя семья цела и в безопасности и что состояние оставленного под присмотром Нахта мальчика улучшилось. Он не умер. Затем Хети принялся расспрашивать, каким образом я вышел на Себека. Я объяснил ему все как было.

— Так значит, дело сделано! — в восторге сказал он.

— К несчастью, нет, — ответил я.

И, заставив Хети поклясться, что он станет хранить тайну, я рассказал, как умер царь. В кои-то веки мой помощник стал молчалив.

— Скажи что-нибудь, Хети. У тебя всегда находится в запасе что-нибудь нелепо-оптимистическое.

Он покачал головой.

— Ничего не приходит в голову. Это ужасное несчастье. Абсолютная катастрофа.

— Спасибо.

— Я не хочу сказать, что это твоя вина. Ты сделал все, о чем тебя просили. Ты выполнял приказы, которые отдавал тебе сам царь. Но что станет теперь со всеми нами? В городе и так уже беспокойно. Никто не знает, что происходит. Как будто царство повисло на краю пропасти, и в любой момент мы все можем рухнуть вниз.

— Настали темные времена, Хети. Однако не надо так драматизировать, это не поможет. В городе были еще убийства, похожие на убийство мальчика и Нефрет?

Он помотал головой.

— Ничего. Во всяком случае, насколько я знаю. Ни о чем таком не докладывали. Нынче все попритихли. По улицам прошел слух об этих убийствах; он очень быстро разошелся по увеселительным заведениям. Люди перепуганы. Может быть, они попросту стали лучше следить за собой.

Я был обескуражен.

— Но такой убийца, как этот, всегда найдет себе новую жертву! Обычно с каждым убийством стремление проделывать подобное только возрастает. Оно становится непереносимой жаждой. Мы знаем, что у этого человека мания. Так куда же эта мания завела его сейчас? Почему он прекратил убивать?

Хети пожал плечами.

— Может быть, залег на дно. — Он кивнул в сторону дома. — Может быть, он сейчас там. Может быть, ты его застукал.

— Не говори заранее, — отозвался я. — Я начинаю чувствовать себя суеверным.