Тутти Кванти

— А давайте, коллега Лц, все-таки допустим существование обеих особ — и модистки и соперницы… В чем тогда криминал отношений метра с последней?

— Решительно ни в чем! В «свс» нет и намека на какой-либо урон — моральный или материальный — частному лицу. Если же метр обратил свой благосклонный взор на какую-то женщину, то тем самым он не посягнул ни на один из устоев веры. Ведь он не обременен семейными узами…

— Вы отковали прочное звено для цепи рассуждений! Попробуем отковать следующее… По моей версии, прибегнув к «свс», побитая соперница уличает метра, во-первых, в связи с гризеткой…

— И снова нет криминала — метр свободен! И волен предаваться утехам — помогай ему даритель жизни! — с кем угодно, в том числе с особами вольных нравов.

— …во-вторых, в баснословных преподношениях, главные из которых — горная хижина и прогулочный космолет.

— Ах, почему я не женщина!

— Разделяю ваш стон, коллега Вг, подарки на зависть. Допустим, они имели место. Но ведь метр богат, и очень. Можно завидовать ему, но нельзя указывать, как распоряжаться состоянием. Почему бы не дарить космолеты, если все твои проблемы решены…

— А потому, утверждает неудачница, что на презенты потрачены те самые миллионы, которые преступным образом получены от заинтересованных фирм.

— Только что я напомнил факт, ни для кого на Трафальеруме не являющийся тайной: метр осилит и флотилию космолетов. Право, смешно и горько было слышать допущенные доктором Пф подозрения об отчислениях фирм-попрошаек в пользу Грж.

— И все же ударный аргумент не в том, что сытого не соблазнишь ни жирным, ни сладким куском, и не в том даже, что метр никогда не опустится до уголовной сделки. Он в другом… Как мы уже установили, автор «свс» не имеет доступа к секретной документации концерна и, значит, лишен достоверных источников информации. Следовательно, обвинения неудачливой соперницы модистки опираются не на доподлинное знание о перераспределении звездной энергии, произведенном по указанию председателя совета директоров, а на злонамеренные домыслы, то есть не опираются ни на что.

— Еще и еще — браво, госпожа Эо! Уж простите мне мой темперамент… Но отчего вы сразу не предъявили всем свой сногсшибательный логический расклад? Отчего не вы выступили лидером молчаливого большинства?

— Поначалу, как и мои коллеги, я доверилась уму и опыту доктора Пф, его сомнения и доводы казались мне резонными, себя же я не утрудила погружением в хитросплетения отталкивающей интриги, подсунутой в «свс».

— Вот как важно каждому иметь свое мнение и вовремя его высказать. Если бы вы, коллеги, не составили безропотного большинства и не уподобились, простите, стаду, безучастному к чужой судьбе и слепо бредущему за вожаком, сбившимся с верного пути, мы бы давно разделались с «свс», по справедливости смешав их с родственной фикалийной средой…

— И не ждали бы сейчас приговора метру и своим поступкам!

— Ну, это слишком рано и крепко сказано — приговор… К тому же доктор Ск умеет убеждать, а наш реве, ревнитель веры концерна, разумен и способен расслышать аргументы. Так что результат аудиенции необязательно заставит нас, бывшее молчаливое большинство — коллеги, я правильно прибавляю слово «бывшее»? — рвать на себе волосы за интеллектуальную пассивность.

— И гражданскую безответственность.

— Спокойнее, мой горячий Вг. Надеюсь, еще можно будет все поправить, даже если реве примет плачевное для нас решение. Он же еще не знает, что дополнительный анализ примирил нас всех. Зайдем к нему, представим этот анализ…

6

— О-о, послы уже вернулись!

— Так быстро?!

— Разрешающие потенции быстроты чреваты бескомпромиссностью: либо — либо.

— Но, увы, либо очень хорошо, либо очень плохо!

— Для одних так, для других — этак. Иначе не бывает.

— Кажется, и наша ситуация не исключение. Доктор Ск, вы где-то посеяли свое лицо. У реве? Во всяком случае, на месте его нет.

— Зато на господине Кх явственно проклюнулись сразу два лица!

— На что вы намекаете, Лц? Я не допущу…

— Нет уж, это я не допущу повторения петушиной потасовки. Тем более что теперь словесное фехтование утратило даже подобие смысла.

— Патрон, не хотите ли вы сказать, что не один доктор Ск потерял лицо, а вся лаборатория?

— Я хочу сказать… что-то в этом роде. Хотя почему же вся? Доктор Пф и коллега Кх удовлетворены итогом аудиенции, стало быть, это чувство испытает и молчаливое большинство. Что в свою очередь означает: по поводу потери лица страдать предстоит меньшинству.

— Но никакого оппозиционного большинства, противостоящего защитникам чести метра, уже нет! В результате продолженных по вашему наставлению дебатов и углубленного совместного — подчеркиваю, совместного! — анализа мы открыли звезду на кончике пера. Среди нас, патрон, и впрямь есть толковые теоретики, и первой я назову коллегу Эо. Покинув ряды молчальников…

— Стадо, по вашему определению, Лц!

— Не мстите, Эо!.. Так вот, покинув ряды молчальников, а затем поведя их и нас неожиданным курсом, она совершила маленькое чудо: заплутавшие в казуистических дебрях выбрались к свету истины!