Туума

– Я же говорил: миры соприкоснулись. И у меня появилась возможность поговорить с тобой. Ведь мне всегда были интересны люди. Люди – это наша религия, ты знал?

– Я тебя не понимаю. Какая еще религия?

– Ваш мир для нас – потусторонний. И мы верим в людей.

– Еще скажи, что у вас и свои неверующие есть.

– Есть, есть, не сомневайся. Напрочь отрицают существование вас. Считают, что вы – выдумка. Я спорил с ними, говорил, что собственными глазами видел тебя, но они считают меня помешанным. У них, как и у вас, современных людей, очень мало фантазии.

– Фантазии?

– Возьми хотя бы лес за окном. Что видит современный человек? Лес – и не более. А древние умели видеть духов, полубогов, единорогов, фей, кентавров. Земля, небо, ветер, ручей, солнце – все было живым. И не было границы между небесным и земным. А потом миры разошлись, и только теперь все возвращается к истокам.

– Ты хочешь, чтобы я поверил в гномов и домовых?

– А почему бы и нет? Домовые, кстати, не любят, когда их игнорируют. Они долго терпели, но больше не будут… Прости, времени не осталось, мне пора. Жаль, что я не успел тебя обо всем расспросить, но мне нужно лететь на епархиальное собрание. Нельзя опаздывать, а то архангел ругать будет. Не натвори тут ничего, пока я собрании, хорошо?

Когда Ангел исчез, Вадим встал с кровати, подошел к освободившемуся стулу и недоверчиво потрогал его. Одевшись, он сразу же направился в спальню Сонина. На стук не ответили. Приоткрыв дверь, Вадим шепотом спросил:

– Борис Леонидович, к вам можно?

– Входите.

Сонин лежал на спине, потный, будто только из бани, и белый, как мясо хека. Его живот быстро расширялся и так же стремительно сужался, словно гигантское нервное сердце.

– Плохо мне, – простонал он. – Не могу уснуть. Как только закрываю глаза – приходят они. Забыться бы мне, забыться!

– Кто они?

– Уроды из дешевого фильма ужасов. Тошнит от них.

– Чем я могу помочь?

– Принесите вина. Нет, лучше виски.

– Я не думаю, что это хорошая идея. У вас же интоксикация.

– Мне всего пару глотков, – прохрипел Сонин. – Чтобы нервы успокоить и заснуть.

Вадим спустился вниз. Наташа еще спала. Он наполнил стакан виски и отнес Сонину. Стакан тут же был опустошен.

– Спасибо. А теперь оставьте меня, – попросил Сонин и отвернулся, укрываясь одеялом с головой.

– Но… – растерялся Вадим. – День на дворе, не время спать.

– Потом, потом, через полчасика…

Вернувшись на кухню, Вадим размешал ложку кофе в холодной воде, а потом вышел с чашкой во двор. Открыв ворота, он ступил на пыльную дорогу и зашагал в сторону тихого леса с приятными тенями. Когда Вадим вошел в сосновое царство, то подумал, что не знает слов, с помощью которых можно выразить лесные запахи. Назвать их насыщенными? Или приятными? Или… живыми? Но ведь и сотни других запахов бывают насыщенными, как впрочем, и приятными. Где-то он слышал, что никто точно не знает, сколько всего существует запахов, но заявляли, что сотни тысяч. Сотни тысяч явлений, феноменов, для которых нет слов и которые нельзя объяснить, нельзя описать, нельзя выразить!

А звуки? Попробуй перевести их разнообразие в текст – ничего не выйдет.

А цвета, оттенки?

А Бог? Как описать его? Как объяснить? Как понять?

– Ванечка, дорогой, как я рада тебя видеть, – из-за сосны вышла женщина лет семидесяти. Она была одета в белые, как в рекламе отбеливателя, брюки, а также в лиловую блузку, идеально-новою, безупречную, словно ненастоящую. В руках, по-старчески дрожащих, женщина держала корзинку.

– Доброе утро, – отозвался Вадим. – Вы меня с кем-то спутали.

– Шутник, какой же ты шутник, Ванечка, – заулыбалась женщина. – Не думала, что встречу тебя.

– А что вы делаете в лесу? – Вадим решил не сообщать, что не узнает собеседницу.

– Собираю грибы, Ванюша, чем же мне еще на пенсии заниматься? Давно тебя не видела. Куда ты пропал? Ты хоть бы иногда навещал меня, Ваня. Я же помню тебя еще пухленьким малышом.

– Что тут интересного случилось, пока меня не было?

– Ох, Ваня, да что тут может случиться? Остались одни пенсионеры. Иногда молодежь приезжает погостить, а так – запустенье. Кстати, слышал, что случилось с Амасиком?

– Нет. Честно говоря, я не помню, кто это.

– Армянин, такой здоровый, волосатый, он еще на рынке торговал. Неужели не помнишь? Коротка же у вас, молодых, память. Так вот, Ванюша, – пенсионерка вплотную приблизилась к Вадиму, вытянула шею и перешла на шепот, будто рассказывала тайну, – когда умерла его жена, Амасик сильно заболел. Врачи сказали, что это – нервное. Ноги у него парализовало, и теперь он передвигается на инвалидной коляске. И знаешь, что он заявил недавно? Говорит, всю жизнь в тайне испытывал физическое тяготение к мужчинам, а женщин терпеть не мог, но боялся признаться жене и родственникам. Теперь Амасик клянчит у всех деньги на операцию, говорит, что хочет изменить пол.

– Как меняется жизнь!

– Ладно, дорогой мой, побрела я, а то нужно еще обед готовить. Рада была видеть тебя, Ванечка.

– До встречи.

Когда пенсионерка скрылась из виду, появился Ангел. Вадим недовольно посмотрел на него, отпил из чашки и побрел дальше. Ангел заковылял рядом.