Туума

Далее Олег Сонмов копировал запись отца Николая Берского: «Страшный Суд состоит в том, что человек предстанет перед Господом Богом, лишившись абсолютно всего на свете, кроме бессмертной души. Некоторые из нас обладают дорогими автомобилями и огромными домами, носят модную одежду и едят изысканную пищу. Но кем мы будем, если лишимся всего этого? Говорят, человек – это то, что он ест, что пьет, во что одевается, на чем ездит. И если это так, то мы – ничто, пустое место. Забери у нас все – и нет нас. Но я верю, что с Богом человек может стать кем-то, и неважно, есть ли у него деньги и власть. И если вдруг он лишится земного богатства, как это случилось с праведным Иовом, и при этом явит прекрасную душу, то будет помилован. Я так верю. Страшный Суд – это когда мы лишимся всего. Всего. И горе будет тому, кто не представляет собой ничего без мирских и временных благ. Если в имении – смысл нашей жизни, то такая жизнь в Божьих очах – тлен. Имущество становится злом тогда, когда человек измеряет им свое достоинство. Но перед Богом он нищ, наг и слеп.

Готовы ли мы к Страшному Суду, братья и сестры? В последние времена каждый должен задать этот вопрос себе».

Опубликовано это размышление было «сегодня утром».

На «аватарке» Сергея Полькова тюльпан закрывал солнце. Два дня назад он опубликовал короткую мысль: «Позавчера мне стукнуло 47. Рак прогрессирует. Врачи говорят, что жить осталось несколько месяцев. Я завидую тем, кто умирает с блаженной улыбкой. Наверное, они видят в смерти смысл. Но в смерти нет никакого смысла. Смысла нет ни в чем».

Ниже было сообщение от Елены Костиной: «Дорогие мои! Улыбка – это то, чем вы бесплатно можете поделиться с другими. При этом все будут в выигрыше. Улыбнувшись, вы не только дарите, но и приобретаете. Улыбка делает мир лучше. Настройтесь на позитив. Жизнь прекрасна! Почувствуйте себя счастливым! Скажите себе, прямо сейчас скажите, что вы счастливы, и ничто в этом мире не помешает вам быть счастливым и дальше. И улыбнитесь!»

«Человек – это концентрация боли, – писал некто Артемий Колган, – которую другой никогда не поймет, крик, направленный в пустоту». Виктор беззвучно повторил эти слова губами, словно пробуя их на вкус.

«Я – человек верующий, хожу в церковь, – прочел ниже Виктор. – Да, я знаю, что в Библии написано о последних временах и конце света, поэтому не нужно меня постоянно отсылать к Апокалипсису. Но я не разделяю панику, будто Антихрист уже пришел. Давайте так: сейчас мы переживаем расцвет православия. Каждый день открывается три новых храма. И неужели вы думаете, что современный мир хуже того, что был раньше? Да, я вижу зло и моральное разложение. Но также я вижу и небывалые достижения, и хороших людей. Так что перестаньте мне указывать на Откровение Иоанна Богослова. Книга такая, что ее можно истолковать как угодно. Почему вы решили, что ваше толкование – правильное? Ложная тревога в духовных вопросах – грех и прелесть». К этому посту была прикреплена ссылка на статью с таким заголовком: «Тульские затворники, объявившие о конце света, увели с собой под землю сорок пять детей».

Следующее сообщение принадлежало Михаилу Ковалевскому. Он восторгался рестораном, куда его пригласили на празднование свадьбы. К сообщению прилагались фотографии блюд. Михаил писал, что каждый обязательно должен посетить это «уникальное заведение с непревзойденной кухней». Его восторг датировался вчерашним днем.

Виктор погасил экран, направился на кухню и приготовил бутерброды с колбасой – она еще не успела испортиться. Он налил молока и стал искать мусорное ведро. Аккуратно защищенное черным пакетом, оно стояло под мойкой. В ведре лежали обрывки, будто кто-то взял совместные фотографии и оторвал те их части, где был запечатлен нежелательный человек. Этим нежелательным человеком оказался здоровяк. Под одним из обрывков Виктор обнаружил айфон с разбитым экраном.

Послышались неспешные шаги – здоровяк спускался по лестнице. Он расслабленно подошел к стойке и налили себе виски.

– Я принял ваше предложение перекусить, – сказал Виктор. – Электричества только нет, продукты скоро испортятся. А вы нашли что-нибудь?

– Нашел, но вряд ли это объяснит, что происходит.

– Свое имя хоть узнали?

Здоровяк взял стакан и повернулся спиной к Виктору. Молчание длилось около десяти секунд, но потом он все же заговорил:

– Хорошая гостиная – нет ничего лишнего. Мои родители не выбрасывали хлам и хранили сломанные стулья, бабушкины платки, дырявые сапоги… Я никогда не понимал этого. Всю жизнь я осуждал родителей и стыдился их. У меня же никогда не было грязных кладовок и пыльных шкафов с хламом. Я уважал себя за это. Но я все же умудрился накопить хлам, ведь весь этот богатый дом и есть хлам.

– Вы упомянули родителей, – заметил Виктор. – Неужели их вспомнили?

– Вот их я почему-то и вспомнил, – здоровяк безрадостно рассмеялся. – Почти все забыл, а родителей помню, правда, смутно. И даже не столько их самих, сколько то, что испытываю к ним.

– И что же это?

– Презрение, жалость, обиду.