Туунугур (СИ)

Решение суда по своей апелляции Киреев узнал вскоре после праздников. Естественно, оно было отрицательным. Киреев позвонил в "Консультант". Клыков сказал, что теоретически можно попробовать накатать телегу дальше, в верховный суд, но смысла нет, они вряд ли изменят решение. Киреев вынужден был с ним согласиться: порывшись в интернете и отыскав несколько похожих дел, он убедился, что пропуск сроков никогда не решается в пользу работника.

Итак, обращение в суд ничего не дало. Надо было рассматривать иные варианты. Клыков продолжал настаивать на том, чтобы наказать Бажанова. "Взять деньги и просто так уехать? - возмущался он - Ведь этот негодяй по совести должен был хоть часть денег вернуть!". Киреев пожимал плечами, понимая, что в данном случае ни о какой совести не могло быть и речи.

И всё же Клыков уломал его. В середине января Киреев заплатил ему полторы тысячи за составление претензии, которая спустя две недели отправилась персонально красному юристу. Киреев, правда, задавался вопросом, как тот её получит, если, по словам родителей, Бажанов навсегда уехал в Якутск. Но Клыков лишь рассмеялся: "Это - проблемы Бажанова". Общая сумма требований составила пятьдесят пять тысяч - возврат уплаченной суммы, компенсация морального ущерба и набежавшие проценты.

В начале февраля, судя по уведомлению, Бажанов претензию получил, и уже через пять дней составил ответ. Его письмо не обмануло ожиданий: на голубом глазу беглый юрист заявлял, что Киреев никаких денег ему не платил. Лишь тут Толя вспомнил, что не взял у него расписку. Лох - это судьба.

Клыков от степени киреевского разгильдяйства совершенно офигел. Дело о мошенничестве заводить теперь было бессмысленно - факт передачи денег доказать было нельзя. Осталось идти обходным путем. Клыков предложил накатать на Бажанова телегу в ОБЭП, чтобы они сами провели расследование этого случая. За это удовольствие Киреев выложил ещё пять тысяч. Одновременно была пущена в ход ещё одна кляуза - теперь уже в МВД. На бедного парня натравили злобную полицейскую машину.

В это же время продолжалось расследование томмотского дела. В Туунугур приехала молодая следовательница с замысловатой фамилией - Сари-Палий. Она притащила с собой рыжего заводилу, Сергея Иволгина, с которым Кирееву устроили очную ставку.

Киреев был узнан сразу, поскольку зимой и летом, в Туунугуре и в Якутске, всегда таскался с одной и той же сумкой Camel Active, в которой при необходимости легко помещались две полторашки пива. Эту сумку, в частности, хорошо было видно на видеозаписи камеры наблюдения внутри кафе.

Судя по всему, томмотские шпанюки всерьез раскаивались. Иначе трудно было объяснить, почему следовательница была запанибрата с Иволгиным, который уже стал для нее Серёжей. Когда Киреев рассказывал про его похождения, та удивлялась: "Серёжа, это правда?", а Иволгин, сопя, бормотал в пол: "Это правда, я действительно вел себя агрессивно". Надо отдать ему должное, он не юлил и не отмазывался, в отличие от красного юриста и директора Политехнического института. Так что гопник оказался не худшим представителем российского общества. Ещё следователь постоянно повторяла, что тут никакой не грабеж, а всего лишь вымогательство - не надо наговаривать на детишек. Так что встреча прошла в ровной, дружественной атмосфере. Ближе к концу Сари-Палий, страж закона и гроза преступности, поинтересовалась у Киреева, почему они, взрослые мужики, не накостыляли этим подросткам. Киреев постарался спрятать сарказм поглубже и ответил, что они, может быть, и смогли бы это сделать при их численном меньшинстве и с сумкой, хранившей в себе дорогой фотоаппарат, но где тогда гарантия, что сейчас они не поменялись бы с гопниками местами?

Под конец следователь вышла как бы покурить и оставила их наедине; Иволгин предложил компенсировать ущерб. Киреев напомнил про две тысячи и дал реквизиты. Через два дня деньги были ему переведены.

Когда наступил этот волнующий момент, Киреев сидел перед компьютером и доламывал диссертацию Фрейдуна Юхановича. Увидев радостную новость, он потянулся как сытый кот, встал, разминая ноги, и зачем-то подошёл к окну. Долго смотрел на огни противоположного дома, потом опустил взгляд на желеобразную полосу наледи вдоль подоконника, пожевал губами, словно на что-то решаясь, и набрал номер.

- Привет, Светка. Это Толя. Решил вот позвонить. Как жизнь?

В Иенгру Миннахматов поехал на своей "Субару". Вместе с ним приобщаться к культуре коренных народов ранним мартовским утром отправились и три мушкетёра - Киреев, Джибраев и вернувшийся из Сургута Вареникин.

Александр Михайлович был взбудоражен своими приключениями и воодушевлённо расписывал, как замечательно его приняли старые друзья-товарищи.

- К осени диссертация будет готова, - весело говорил он. - Уже всё на мази. Анатолий Сергеевич, я на вас рассчитываю. Отлакируете, подправите, если что. Замётано?

- Утром - деньги, вечером - стулья, - невозмутимо отвечал Киреев с переднего сиденья.

- Само собой, - соглашался Вареникин и потирал руки.