Туве Янссон: работай и люби

Однако в начале 1970-х годов ожившая было выставочная деятельность постепенно замерла, и мечты о карьере живописца стали понемногу изживать себя. Очевидно, приняв решение сосредоточиться на живописи, Туве стремилась отказаться от комиксов и не была готова отказаться от всего другого, что связано с муми-троллями. Телесериалы, снятые по ее книгам и шедшие за рубежом, сделали ее мировой знаменитостью. Разросшаяся не без их рекламы сувенирная индустрия год от года отнимала у Туве все больше сил и фантазии. У нее совершенно не было возможности сосредоточиться только на красках, а вкупе с отсутствием времени все эти творческие и бытовые неурядицы превратили ее страстное желание писать картины в нечто эфемерное и неосуществимое. К тому же люди все чаще воспринимали ее исключительно как создательницу муми-троллей, что прекрасно иллюстрирует заголовок одной из газет: «Муми-мама прежде всего художник!»

Но несмотря ни на что, Туве страстно хотела писать и считала роль художника наиглавнейшей в своей жизни. Почему же тогда она не жертвовала на это больше времени? Как разносторонне одаренному человеку ей слишком тяжело было сделать выбор. Небольшой намек на это можно найти в одной из последних написанных ею новелл.

«Я могла бы придумать ужасную историю про то, как нужно постоянно выбирать; найти кого-нибудь и заставить его в одно прекрасное утро осознать, вот так вдруг, что он навсегда обречен выбирать, вечно и непрерывно, в каждую секунду своей жизни. И никогда бы он не мог быть уверен, что сделал правильный выбор».

Туве боялась общества других художников и часто жаловалась на то, что, оказавшись в их компании, она обычно расстраивается. Скорее всего, она была не уверена в своих работах и в том, какой отклик они находят у окружающих. Женщине подчас было тяжело сохранить сколько-нибудь высокую самооценку, если эта женщина вращалась в артистических кругах, оккупированных преимущественно мужчинами. Туве куда лучше чувствовала себя в окружении писателей и театралов, всеми силами стараясь уклониться от участия в мероприятиях, организованных Ассоциацией художников Финляндии. Приняв решение вернуться к живописи, она всерьез пыталась избавиться от этих чувств и писала Вивике Бандлер: «Я захожу иногда в Ассоциацию художников, чтобы освободиться от моих фобий, и заметила, что больше не боюсь их, что они больше не могут меня расстроить. Если я продолжу бывать там, то, может быть, со временем они мне даже понравятся. И так это и должно быть, именно затем люди и встречаются с коллегами».

Остаться на вторых ролях, быть хуже, чем кто-то, — это для Туве наверняка было тяжелее всего. Об этом она писала в одном из своих последних эссе: «И сама я больше всего боюсь, что не умею проигрывать, что в чем-то я всего лишь вторая…» Самое отрицательное влияние на ее желание вернуться к живописи, на желание опять взять в руки кисть, вне всякого сомнения, оказало то, что она в числе последних приняла новые направления в изобразительном искусстве и в итоге получила неплохие, но не восторженные отзывы о своей работе. И это при том, что на другой чаше весов лежала и манила блеском уже достигнутого успеха карьера писателя и иллюстратора.

Набросок к обложке книги «Дитя-невидимка», 1962, гуашь

«Картина Шеллхара», 1960, масло

Туве и белка

Часть девятая Книги для детей и о детях

Дитя-невидимка

Затянувшийся на семь лет период интенсивной работы над комиксами и последующие годы, когда Туве делала все, чтобы опять вернуться к живописи, не могли не отразиться на ее литературном творчестве. Книги о муми-троллях, написанные до и после периода работы над комиксами, сильно различаются по своему внутреннему наполнению. Первые повести радуют читателя захватывающими дух приключениями, в последних же автор сосредоточивается на связывающих героев отношениях и внутренних драмах с их радостями и горестями.

Возвращение к сочинительству давалось нелегко. Туве удрученно обдумывала сложившуюся ситуацию и чувствовала внутреннюю опустошенность. Казалось, что ей больше нечего сказать читателям. Комиксы, по ее словам, были смертельной опасностью для писательского дела, точно так же, как и для ее картин. Именно комиксы отобрали у нее желание творить и радость жизни. Туве чувствовала, как из ее творчества исчезли красота, пышность и жизнелюбие — все, что составляло его основу. Взамен осталась лишь пустота, изобразить которую невозможно.

В попытках разобраться в этих душевных переживаниях Туве недооценивала себя, думая, что сочинение детских книг было «душевной свалкой ее наивности». Ей казалось, что мир детства и выросшие из него истории исчерпали себя. Она хотела писать для взрослых и одновременно боялась этого, сомневаясь в своих способностях. Новое одновременно и страшило, и манило. Туве утешала себя мыслью, что если не справится, то, по крайней мере, всегда сможет рисовать иллюстрации. Она по-прежнему была не уверена в своем таланте литератора, но именно это и делало замысел столь притягательным.