Тувинские народные сказки

— Левое свое колено в наковальню скорей преврати. А скулы и голову прозрачным ядом намажь.

Тевене превратил колено в наковальню, а скулы и голову смазал ядом. Вошли трое послов. Старший, средний и младший — каждый отвесил поклон. Тевене на послов даже не посмотрел. Старший тогда сказал:

— С богатырями и с ханами разговаривал я не раз! Почему ты молчишь, кулугур?

И правой ногой со всего размаху в левое колено пнул богатыря. Да только ногу свою сломал. И с воем назад захромал.

— У него железное колено! — крикнул, выходя из шатра.

— Я ему скулы сверну! — поклялся второй посол. И ударил богатыря кулаком. И отвалился кулак.

— У него ядовитые щеки! — закричал, выходя из шатра.

— Его голову я раскушу, как орех! — младший посол закричал. Щелкнул зубами, но выпали зубы. И с ревом посол убежал.

Назавтра хан Кавынды кликнул Шулбу-Сарыг *. Шулбу-Сарыг-красавица знала сто восемь волшебств.

— При помощи мудрых волшебств одолей богатыря и коня!

Но мудрый Демир-Шилги поставил на ее пути тысячу своих волшебств. И стали они недоступны для злобной Шулбу-Сарыг! Конь сказал Тевене-Мёге:

— Надо встретить Шулбу-Сарыг. Смотри, зря слова не роняй. Находчивым, ловким будь!

Красавица смело вошла в шатер. Тевене предложил ей сесть на черный блестящий олбук. Потом ей красивую трубку свою протянул. Красавица говорит:

— Когда куришь трубку наших людей — будто сахар, приятен дым. А ваш табак — какой-то другой, какой-то странный табак.

Тевене не нашелся, ответить не смог. Конь шепотом говорит:

— Вот видишь, в одном ты уже уступил. Крепче давай держись! Тут она применила сто восемь волшебств. Сто восемь применил Тевене. Она изменила облик сто восемь раз. И тысячу раз — Тевене! И стал недоступным мудрый силач для злобной Шулбу-Сарыг! Она прибежала к Кавынды-хану и говорит:

— Он не из нашего мира! Он — истинный богатырь! В нем совместились облики ста человек. Он похож на черного яростного быка. В нём совместились облики тысячи человек. Он похож на страшного, бешеного быка! Человек с ним спорить не может: он знает тысячу разных волшебств. А конь его безупречный знает больше, чем богатырь. Нет в этом мире силы, чтобы тягаться с ним. Я теперь поняла: это — сам Тевене-Мёге с могучим Демир-Шилги, неутомимым конем!

Рассвирепел великий хан Кавынды. И сказал:

— Я сам отправлюсь к нему.

Он вошел в белый шатер и подумал так: «Он поставил шатер на моей земле. А раз так — пусть сам и начнет разговор».

Тевене положил перед ханом девятислойный олбук. И подумал: «Будь хан ты или слуга, но если дверь мою отворил — сам начинай разговор». И молча трубку свою протянул. Хан рассмеялся, белыми зубами сверкнув, трубку взял, покурил, взамен протянул свою.

Придя домой, хан подумал: «Моя вина. Надо добром поговорить, имя свое назвать». И снова пошел к Тевене. Он взял блестящий белый кадак.

Демир-Шилги говорит:

— Сейчас к нам в гости явится хан. Приготовь хорошей еды. Пусть будет плохо, пусть хорошо — протяни ему белый кадак.

Хан несмело опять вошел. Только он начал вынимать свой кадак, как Тевене положил перед ним девятислойный черный олбук, выставил много еды и первым протянул свой белый кадак. Хан подумал: «Он — вежливый богатырь, и доброе у него лицо… Но что у него в душе?» И сказал:

— Ты приехал издалека, мой новый, мой лучший друг. Что ты ищешь в моей земле? Все, что захочешь, отдам!

Тевене ответил:

— Когда хан так по-доброму со мной говорит, что я, простой человек, могу сказать? Я приехал за младшей из твоих дочерей, за прекрасной Терге-Кара. Прошу принять, это — суй-белек *.— И вытащил из черной сумы кусок серебра с голову волка и кусок золота с голову коня.

Хан взял подарки, заулыбался и пригласил Тевене к себе. Хан вышел первым. За ним — богатырь. И пошли через степь в аал. Тевене заметил, что хан Кавынды, шагая по мерзлым местам, достает до черной земли, а шагая по талым местам, погружается в землю до колен. Богатырь подумал: «А как же я?» И увидел, что, шагая по мерзлым местам, он погружается в землю до колен, а шагая по талым местам — погружается в землю по грудь!

Они вошли в ханский золотой дворец. Хан положил перед богатырем девятислойный олбук и поставил о девяти ножках черный ширэ. Только дотронулся до него богатырь — развалился ширэ на куски. «Если я сломал вещь хозяина — нечего от хозяина ждать добра», — подумал про себя богатырь и на землю сел.

И начал хан гостя поить аракой. Каждый день слуги готовили араку. Каждый день ругали могучего богатыря.

— Он ненасытный! Без устали пьет и ест! Сколько он может сожрать в один присест? Ведь если сложить все, что ему принесли, из араки получилось бы море, а из еды — Танды*!

Но снова и снова наливал араку хан Кавынды. Хан делал вид, что пьет, но сам старался не пить.

И подумал вдруг Тевене: «Целый месяц прошел, как сели мы пировать! Целый месяц прошел, как я привязал коня!» Он встал и сказал:

— Пойду отвяжу коня. Пусть на зеленых холмах пасется Демир-Шилги. — И быстро пошел к коню.