Туз пятой масти

– Я ж тебе говорю: ноги уносила и запуталась в проволоке, надо было хвост скинуть (как быстро всплыли в памяти выражения Горгоны и Мельки!), ну вот и старалась смыться огородами, а тут какой-то фраер вывернулся и собакой погрозился… Я ж тебя не спрашиваю, для кого день, для кого ночь… – Я выразительно коснулась пальцем татуировки на его руке.

Удачный приемчик! «Блатная музыка» из моих уст заставила их расслабиться, а уж этот жест и вовсе почти убедил, что перед ними свой человек.

– Так за тобой легаши гнались? – забеспокоился старик, но с ноткой сочувствия в голосе.

Я уже сообразила, что легаши – это милиция, и утвердительно буркнула. Но пугать своих спасителей я не хотела.

– Мы не можем тебя тут оставить! – сердито сказала женщина.

Я вздохнула полной грудью. Какое счастье, я не в лапах Банащака.

– Сейчас уйду. – Я попыталась сесть на топчане, но тут же ухватилась за край: лампа, печка и мои благодетели закружились в хороводе, а внутри черепушки принялся энергично лягаться какой-то шаловливый козлик. Нехило я приложилась темечком!

– Чего, не получается? – огорчился старик.

– Получится… дайте мне одеться. Одежда оказалась мокрой, грязной и драной.

– Мать, найди-ка шматье, – приказал старик. Женщина неохотно вышла из кухни, что-то бурча себе под нос, и вернулась с ворохом какой-то одежды.

– Держи! – Она швырнула мне джинсы, толстый свитер и сунула в руки цветастый льняной платок. – Да маковку-то перевяжи, кровянка у тебя на башке. Барахло шикарное, один убыток с тебя…

– Ты поможешь – и тебе помогут. – Старик покопался в карманах и вытащил слипшиеся банкноты. – На, забирай, это из твоих штанов.

Моя пятисотка, разменянная в «Кузнице».

– Хоть бы две сотенки подкинула. – Женщина хищно зыркнула на банкноты. – Вещички недешевые…

– Мой свитер вовсе не хуже, а я ведь тебе его оставляю! – не удержалась я, этот мохеровый свитерок был моим любимым.

– Хуже! – нудила женщина. – А чем нам откупаться, коли за тобой сюда менты придут?

– Двумя сотками ты их не сплавишь, – буркнула я. – А мне на врача деньги нужны!

– Замолчи, баба! – рявкнул старик. – Бога у тебя в сердце нет! Бери свои деньги! – Он сунул мне бумажки в ладонь и сжал мой кулак. – Не видишь, что ли, что девочка в беде?

– Да видеть-то вижу, только нас кто будет из беды выручать, если что?

– Как только приду в себя, я вас отблагодарю, – сказала я самым сердечным тоном.

Эти люди не вызывали у меня никакого отвращения, и я действительно была им благодарна за спасение. Их страх вполне объясним. Они приняли меня за мошенницу или воровку, я сама их в этом убедила. Так что за мной вполне могла нагрянуть милиция.

Я с трудом оделась. Каждое движение вызывало резкое головокружение и тошноту.

– По дороге-то не скопытишься? – беспокоился старик.

– Нет…Оставайтесь с Богом, – вспомнилось мне благословение, слышанное у крестьян в Черной Ханче.

– Иди с Богом, – в один голос ответили оба.

Выходя в темноту, я заметила над дверью икону святого Антония и крохотную лампадку.

Холод и дождь мгновенно привели меня в чувство.

Оказалось, что дом моих спасителей стоит совсем близко от шоссе. Кое-как я доплелась до Виляновского замка и огляделась в поисках такси. Идти к кафе «Кузница», где была стоянка, не хотелось – в поношенных, мешковатых джинсах и свитере грубой вязки я выглядела не лучшим образом. Трамваи уже не ходили.

Я поплелась по аллее Собеского, время от времени «голосуя». Может, кто-нибудь все же остановится? Но в своем наряде я смотрелась настоящей замарашкой, машины пролетали мимо, а маленький жучок даже презрительно посигналил.

Ладно, доплетусь до жилища Пиноккио и оттуда позвоню домой. Можно представить, что случится с мамой и Анелей, если я не вернусь ночевать. Сначала они будут дружно глотать валидол, а потом, когда я найдусь, устроят космический хай за бессонную ночь. Но сейчас мне было наплевать на грядущий скандал с высокой колокольни.

Надо же когда-то начинать! Я уже взрослая, мне восемнадцать. Аттестат – не самая важная в жизни штука. Может, я занимаю чье-то место, отняв его у кого-то более способного и прилежного? Да и вообще, хватит сидеть на родительской шее! Вполне могу пойти работать. Машинально я уже мысленно отбрехивалась от нападок близких.

Дивны дела твои, Господи! Возле меня вдруг остановилось такси, водитель открыл дверь. Я плюхнулась с ним рядом и только тогда заметила на заднем сиденье какую-то пару.

Это были те самые люди, за чей столик я села в «Кузнице».

От умиления у меня перехватило горло, я едва не разрыдалась над своей горькой судьбой, благодарность затопила сердце.

Мимо просвистело десятка два пустых машин, но только ОН (я была уверена, что это именно ЕГО инициатива), мрачный незнакомец, протянул мне руку помощи. Не испугали ни мои чудовищные портки с отвисшим задом, ни мешковатый свитер, который с успехом превратил бы в уродину даже Венеру Милосскую.