Туз пик

– Я не хотел, – простонал Иво, – я не хотел ее убивать… Я не знаю, как так получилось… Руки… Эти пальцы… проклятые пальцы! Они нажали на курок…

– Отрезать? – зло спросил Анхель, стоя позади, и тут же возле глаз Иво блеснул нож. – Без проблем.

Он никогда бы не подумал, что боль, которую испытывал сам, может причинить другому, но физические страдания Иво – ничто по сравнению с болью потери Анхеля. В один миг палец оказался на полу, а крик Иво разнесся по всему дому. Он попытался сесть, но Анхель схватился за веревку и потащил, как скот, к выходу.

– Это только начало, – произнес он. – Готовься, смерть будет мучительной. Такой, что ты будешь мечтать умереть.

– Я не хотел… Я не знаю, что мной двигало… Прости. – От боли Иво шел с трудом, колени подгибались, он спотыкался и падал, но Анхель поднимал его снова и тянул за собой. Повсюду была кровь Иво, но Анхеля она не пугала, а Иво был настолько занят осознанием того, что натворил, и тем, что ему придется расплачиваться, что не замечал ее. Он лишь беспрестанно твердил две фразы: «Прости» и «Я не хотел».

Когда они оказались на улице, Анхель потащил его к столбу, который случайно оказался вкопан во дворе дома. Это был знак свыше – однажды Ясмин тоже привязали к столбу.

Он привязал Иво, даже не желая слушать извинений, слезы, крики… Иво вспомнил даже мать! Анхель на секунду замер, а потом внезапно впился рукой в его горло:

– Мать! Ты жалеешь свою мать! Это самая лучшая месть для твоей матери, пусть она испытает то, что сейчас испытывает другая мать, которая никогда не увидит своего ребенка!

Увидев испуганные глаза Иво, услышав его кряхтенье, Анхель ослабил хватку и отошел на шаг. Парень бы схватился за горло, но руки были связаны сзади. Он начал кашлять и часто дышать.

Нет, не такая смерть ждет Иво! Анхель схватил канистру с бензином, которую взял из машины, отвинтил крышку и зло улыбнулся.

– Ты же не хочешь… – замер Иво, когда понял, что задумал цыган.

Анхель начал выливать дорожкой содержимое канистры до ног Иво. Потом выпрямился во весь рост и, стоя напротив своего пленника, произнес:

– Одна из самых мучительных смертей – сгореть заживо, чувствовать паленый запах своего тела, кричать от боли и мечтать умереть быстрее. Но быстрее не получится, потому что в людях много воды. Твоя кровь вскипит и расплавит твой мозг…

– Я сделаю все, что ты скажешь, – дрожащим голосом произнес Иво, а потом заплакал, опустив голову: – Я все сделаю, клянусь!

– Ты уже все сделал. – Анхель выплеснул остатки бензина на его одежду и вернулся на то место, с которого начал. – Какая сегодня безветренная ночь! И очень долгая.

Он достал из пачки сигарету и зажал ее между губ. Блеснула зажигалка «Zippo»… Серебристый металл в руках цыгана сейчас выглядел как целая армия, готовая расстрелять Иво. Или нет! Хуже! От пули умирают быстро! Ему же придется умирать медленно.

– Прошу тебя, – снова зашептал Иво, – я сделаю все, что ты хочешь!

– Что я хочу? – спросил Анхель и сделал вид, что задумался, любая отсрочка давала Иво надежду. – Для начала я хочу, чтобы ты подумал о том, что умрешь.

Он откинул крышку «Zippo» и крутанул колесико. В зажигалке показался оранжевый огонь, при виде которого Иво опешил. Он уставился на него, пытаясь подавить рвотный рефлекс, еле сдерживая желудочные спазмы, и начал молиться…

Анхель прикурил и резко опустил крышку зажигалки. Металлический щелчок погасил огонь. Иво даже выдохнул, но ненадолго… Он не сразу осознал, что основная опасность не в зажигалке. Она в руках проклятого цыгана, который неспешно сделал затяжку, затем выпустил дым и посмотрел на кончик сигареты.

На этот же кончик, дрожа всем телом, уставился Иво. Он снова вспомнил о Боге, о матери и отце, почему-то вспомнил Лазара, свою никчемную жизнь. Он вспомнил Софию, от которой всегда исходил свет. Если можно было бы что-то исправить в жизни, он бы исправил. Он бы не стал гоняться за деньгами, за крутостью, за богатой жизнью. Он бы тихо и мирно провел свою жизнь с одной девушкой и не подарил бы ее Ромалю Бахти.

– Спасибо тебе за нее, – будто прочитав мысли Иво, произнес Анхель и откинул сигарету.

Оранжевое свечение осело в траве, и та вспыхнула, заставляя Иво зажмуриться, чтобы не видеть свою смерть.

Огонь змейкой подкрадывался к его ногам. Парень закричал, задергался, пытаясь освободиться, но ноги уже были охвачены огнем, который пополз выше.

Крик Иво еще долго будет стоять в ушах Анхеля, но он не отходил, стоял рядом и слушал, вспоминая, какую боль испытал сам, какую боль испытает София, узнав о смерти дочери, когда придет в себя.

Ночь была длинной. Уже начало светать. Анхель встретил первые лучи солнца в полном одиночестве. Он посмотрел на дом: надо было забрать телефон Софии и доделать кое-какие дела, а потом вернуться в больницу.