Туз в трудном положении

Она надела свою широкополую шляпу и поправила ремень сумки, переброшенный через плечо. Бесстрашная корреспондентка – теперь уже внештатная – ходит среди несчастных (и к тому же уродливых) мира сего, собирая истории мучений и репрессий: хороший образ, в котором можно провести в толпе несколько часов.

Ей было страшно оставаться одной. Смертельно страшно.

Она захромала вверх по склону.

9.00

Грегу казалось, что ночью он почти не спал. Последнее голосование прошло уже далеко после полуночи, а потом в штаб-квартире был небольшой праздник: ему удалось преодолеть барьер в тысячу восемьсот голосов. Можно было надеяться, что по инерции он к вечеру сможет дойти до 2081 и будет назван кандидатом от партии.

– Триста голосов. Легче легкого, – заявил Девон.

А Грегу было все равно. Все равно.

Грег стоял у окна в своем номере и смотрел вниз, на толпу, мельтешащую под утренним солнцем: судя по шляпам, там в основном были сторонники Хартманна. Он потер глаза и отпил черного кофе из пенопластового стаканчика.

«Проклятие! Ты должен меня накормить!» – выл Кукольник, и с его голосом пришло ощущение страданий этого существа: ощущение надвигающейся голодной смерти.

– Не могу. – Грег ощущал эту сосущую пустоту в собственном желудке, неотступную алчбу. – Я хочу, но не могу. И ты это знаешь.

«У нас больше нет выбора, блин!»

Кукольник рвал его мысленными когтями. Грег вцепился в плотную занавеску. Вид людей, разгуливающих под утренним солнцем, раздразнивал Кукольника все сильнее. Он жаждал их. Ему хотелось прыгнуть вниз, словно леопарду, и рвать их в клочья. Судорожно сжатые пальцы Грега побелели.

«По возвращении в Нью-Йорк…» – начал Грег, но Кукольник его оборвал.

«Немедленно! Мы вернемся в Нью-Йорк только через неделю. Я не могу столько ждать. Ты не можешь столько ждать».

«И что мне, к дьяволу, делать? – разъяренно вопросил отчаявшийся Грег. – Дело не во мне, а в Гимли. Нам надо что-то сделать с ним. Дай мне еще день!» – умоляюще добавил Грег.

«Немедленно!»

«Ну, пожалуйста!»

Грег чуть ли не рыдал. Голова у него пульсировала от болезненных усилий сдержать Кукольника. Ему хотелось взломать себе череп и голыми руками выдрать оттуда свою неумолимую способность.

«Тогда СКОРЕЕ! Скорее, иначе я снова заставлю тебя ползать. Я заставлю тебя раздеться догола и избивать себя на глазах у журналистов. Ты меня слышишь? Я сожру тебя, если никого больше не смогу получить. В этом Гимли не ошибся».

Кукольник снова вспорол ему разум, и Грег ахнул от боли.

– Оставь меня в покое! – крикнул он. Его судорожно сжатые пальцы в ярости сорвали занавески со стены. Карниз рухнул, громыхая и осыпаясь крючками. Грег швырнул кофейный стаканчик через всю комнату, облив шикарную обивку и ошпарив себе руку. – Просто оставь меня в покое! – завопил он, вцепляясь ногтями себе в лицо.

– Грег!

– Сенатор!

Эллен прибежала из спальни, и одновременно с ней Билли Рэй ворвался в номер из коридора. Оба потрясенно уставились на разгром, учиненный Грегом. На лице Эллен отразился неприкрытый ужас, а ладонями она инстинктивно прикрыла живот.

– Боже, Грег! – сказала она, перейдя на шепот: – Я слышала, как ты споришь… Подумала, что здесь кто-то еще…

Она замолчала.

Грег глупо моргал, пораженный происшедшим. Он впервые понял, что Кукольник говорил вслух. Он вел разговор с Кукольником вслух – и не заметил этого! Он в ужасе застонал.

Эллен посмотрела на Рэя.

Билли перевел взгляд с Эллен на Грега – несколько долгих секунд смотрел на него, а потом попятился из номера, закрыв за собой дверь. Грег хватал ртом воздух, стоя в центре комнаты. Он заставил себя выровнять дыхание и попытался пожать плечами, словно это был пустяк.

– Эллен… – начал было он, но больше ничего сказать не смог.

Он вдруг заплакал, словно ребенок, испугавшийся темноты.

Эллен подошла к нему с отважной улыбкой, притянула его голову к себе на плечо и начала приглаживать ему волосы.

– Все в порядке, Грег, – тихо приговаривала она, но он слышал в ее голосе ужас. – Все уже в порядке. Все хорошо. Я люблю тебя, милый. Тебе просто надо отдохнуть.

Слова. Пустые слова.

Грег услышал хохот Гимли и на мгновение даже удивился, почему Эллен не обращает на него внимания.

– Славный штат Айова! Страна Господа! Страна кукурузы! – (Тахион не понимал, как этому человеку удается сохранять свой энтузиазм после такого количества голосований.) – Отдает четыре голоса за сенатора Гора!

Конференц-зал центра «Омни» напоминал Тахиону гигантскую воронку. Люди, похожие на крошечные кусочки пряностей, цеплялись за крутые стенки, тогда как сила тяжести пыталась волей-неволей сбросить их на горизонтальную поверхность расчерченного под баскетбольную площадку партера. Конечно, это было преувеличением, однако помещение действительно вызывало у него головокружение.