Тузы и шестерки

— Нет уж, спасибо. Егорыч! — заорал он кому-то невидимому. — Я на… — он с опаской покосился в сторону Беднякова, — на двадцать минут.

Через полчаса Бедняков получил нужный адрес и отправился домой. С чувством исполненного долга и с некоторой уверенностью в завтрашнем, а на самом деле — уже сегодняшнем, дне.

Владельцем в девичестве белого, а ныне синего «фольксвагена», был некто Волошин, проживавший на четвертом этаже добротного сталинского дома по Октябрьской улице. Помимо упомянутого автомобиля ему принадлежал магазин чайных и кофейных аксессуаров. Больше никаких данных на него не было.

В семь утра Бедняков был на месте. На звонки в железную дверь, оснащенную немалым количеством замков, ответила собака из соседней квартиры. Затем оттуда же выглянула ветхая бабулька.

— Нету Игоря Владимировича. На даче он. Я сама видела, как без десяти шесть в машину садились. А возвращаются обычно к пяти.

Выходит, можно было спать и спать. Расстроившийся Бедняков вернулся домой и второй раз позавтракал под одобрительным взглядом тети Томы.

Полдевятого позвонил взбешенный Шаповалов:

— Ты почему не на работе?! Ты что, дрыхнешь?!

Бедняков ему ничего не сказал. Прежде чем научусь медитировать, подумал он, сперва заведу себе резиновые чучела основных врагов. Начать можно с того же Шаповалова. Подходящую игрушку купить не проблема, но как добиться портретного сходства? Эврика! Ее можно подписать.

— Дрыхнешь, что ли? — повторил Стас. — А я тут твою Брусникину допрашиваю.

— И?

— Приезжай и говори с ней сам! А то я ее скоро ударю, а ваш потом из меня котлету сделает. Кстати! Взломали дневник Резника. В качестве паролей он, как ты и предполагал, имена своих баб использовал. Содержание этой писанины тоже соответствующее: та дала, та не дала, та глупая, та шумная, а та и вовсе трансвеститка.

Бедняков вздохнул и поехал в отдел.

Но ничего ему Аня, разумеется, не сказала. Более того, выяснилось, что прокурор постановление об аресте не подписал, и Шаповалов собственной властью задержал ее на семьдесят два часа, из которых прошли уже более двадцати. Вот он и психовал: если прокурор срок задержания не продлит, предъявлять ей в качестве обвинения нечего…

В три часа дня Бедняков снова был у Волошина. Одновременно с ним подкатил темно-синий «фольксваген», набитый яблоками под самую крышу.

Бедняков представился. Волошин дал ему пакет с яблоками, но попросил не есть их в его присутствии.

Человека по описанию Беднякова он узнал сразу.

— Это Мунтян. Женька Мунтян. Приятель одного моего знакомого, майор ФСБ.

— Как мне с ним встретиться?

— Он свою «семерку» последний месяц рядом' на стоянке держит. Сейчас разгружу яблоки — покажу.

— А знакомый ваш — это Бармин? — проявил осведомленность Бедняков.

— Да, — подтвердил Волошин. — Уже месяц на Канарах загорает.

Спросить или не спросить, подумал Бедняков. Спросить…

— Вы знаете, что Мунтян водит «ауди» Бармина по доверенности?

— Первый раз слышу, — удивился Волошин.

Запищал пейджер. Шаповалов требовал, чтобы

Бедняков срочно приехал в отдел.

У Беднякова сразу возникло нехорошее предчувствие: что-то с Брусникиной. Сбежала? Да нет, не может быть.

Бедняков успел к самой кульминации. Аня с подбитым глазом сидела на стуле в кабинете Шаповалова, руки на коленках — примерная ученица, отличница, комсомолка, спортсменка. У Шаповалова от бешенства тряслись все части, тут же присутствовал гордость отечественной юриспруденции, несравненный адвокат Гордеев, и все они орали друг на друга благим матом.

Бедняков немедленно попал в эпицентр событий.

— Ну на кой хрен она мне сдалась? Вот пусть он скажет! — выкрикнул Шаповалов, указывая на Беднякова пальцем.

— Пусть скажет! — согласился Гордеев. — Пусть скажет! С какой целью он задержал мою клиентку?

Для выяснения каких обстоятельств?! У вас не было ничего против нее на момент задержания, нет сейчас и не появится в течение отведенных законом семидесяти двух часов. И уже одно это не сошло бы вам с рук! Но рукоприкладство! Вы, Шаповалов, вылетите!..

— Я уже десять раз повторял: она сама! — Стас схватился за голову. — Сама упала! Она же, видите ли, голодовку объявила! Я добился для нее одиночки. Вам, разумеется, плевать! А чего это мне стоило?! — Шаповалов обернулся к Ане: — Ты скажешь правду или нет, стерва?!

Бедняков подумал, что пора брать инициативу в свои руки, тем более что из разрозненных криков уже вырисовывалась общая картина происшествия, но Гордеев его опередил. Он попросил Стаса выйти с ним в коридор, а Беднякова, чтобы не нарушал их тет-а-тет, оставили караулить задержанную.

Посовещавшись, они наконец достигли консенсуса, устраивавшего Гордеева и не устраивавшего Шаповалова, что читалось по лицам. Аню Шаповалов освободил, взяв подписку о невыезде (на что, кстати, тоже не имел права). И она с Гордеевым победно удалилась.

— Дурак ты, Бедняков, набитый, — вздохнул Шаповалов. — Где ты только таких друзей находишь?!

Друзья у Беднякова были всякие. И с одним из них была назначена встреча. Точнее, это был не друг, а осведомитель по кличке Чаплин.