Тузы и шестерки

Бедняков в третий раз позвонил в юрконсультацию, представился собственным именем и попросил предупредить Гордеева об опасности, если они имеют возможность с ним связаться. Ничего более определенного сообщить Бедняков не мог — это был уже просто жест отчаяния. Ему вежливо пообещали, что если Юрий Петрович даст о себе знать, то ему непременно все передадут.

Минут пять Бедняков усиленно гипнотизировал телефон, а он конечно же молчал. Но едва Бедняков покинул квартиру, не в силах просто сидеть и ждать, как он зазвонил, и пришлось возвращаться.

— Гордеев? — крикнул Бедняков в трубку.

— Шаповалов! — ответила трубка. — Я тут с собачниками закончил. Представь, оказывается, у Резника был кот, и один тип с бультерьером как раз девятнадцатого мая в начале восьмого видел, как Резник его выпускал, там, если ты помнишь, дверь в подъезде с замком, и просто выгнать животное из квартиры недостаточно. И вот этот бультерьер — погнался за котом как раз в тот момент, когда «ЦСКА» забил с пенальти «Локомотиву», а этот собачник слушал матч по приемнику, то есть может точно назвать время. Кстати, кот пропал, я у соседей спрашивал, никто его не видел и к себе не забирал. Правда, одна старушка утверждает, что поздним вечером того же дня похожего кота кто-то насильно усадил в машину, марки которой она не разобрала.

— Кот уехал на машине? — переспросил Бедняков, чтобы удостовериться, что ему не послышалось. — Это что, «Алиса в стране чудес»?!

— Кот уехал на машине, — подтвердил Шаповалов

Денис Грязнов

В один день прилетели из Ростова — Шаповалов, а из Душанбе — Филя Агеев. Шаповалов на этот раз был злой как черт, а Филя просто сильно уставший. Шаповалов, как и было договорено, сразу же позвонил Денису на мобильный телефон и сказал, что самолет тетки Беднякова прилетел в Шереметьево, в то время как его — во Внуково. И сейчас он едет на квартиру покойного Анатолия в надежде, что она там. Но созвониться с ней нельзя, поскольку телефон там отключен. Не хочет ли Денис присоединиться?

— Давай завтра, Стас, — сказал Денис. В это время на другой линии у него как раз был Филя. —

Ну что теперь делать будем? — сказал Денис. — Где художницу искать?

— Это ты мне скажи! — психанул Филя и отключился.

Бедняков. 23 и 24 мая

В начале десятого вечера Бедняков поехал к Ботаническому саду. К тому самому дому, где Гордеев прятал свою разнесчастную клиентку, которая втихаря пилила чемодан с деньгами.

Свет в окнах третьего этажа не горел. Зато возле углового подъезда было светло как днем: неоновый фонарь освещал полдвора. На лавочке сидели две бабульки. Они долго и придирчиво изучали удостоверение Беднякова. Бедняков изо всех сил старался их не подгонять. Он был готов лично принести каждой очки из дому, если они их забыли. Наконец проверка документов завершилась.

— Вы знаете, кто живет в двадцать четвертой квартире?

— Никто. Сначала, годов эдак…

— Пожалуйста, это очень важно! — взмолился Бедняков. — Вы можете побыстрее и без исторических подробностей?!

— Фирма купила квартиру, — взяла слово другая пенсионерка. — Юридическая. Вон прожектор повесили…

— Прекрасно. А сосед у вас такой, три на четыре, Илья Муромец в молодости, есть? Лет двадцать пять, может, и меньше.

— Нету! — в один голос заверили бабульки.

Теперь у Беднякова оставался последний шанс разыскать Гордеева: через Мунтяна. Он отправился к Волошину, ведь тот говорил, что Мунтян свою «семерку» держит на стоянке рядом с ним…

Волошин не отказал. Он только вручил Беднякову еще один объемистый пакет с яблоками, а потом лично проводил до стоянки и показал мунтяновскую «семерку». Это было уже что-то.

Сколько придется прождать его самого — одному Богу известно, но хорошо бы побыстрее, потому что в данный момент Бедняков занимался уже совершенной самодеятельностью. И помощи ему ждать было неоткуда: самое продвинутое и демократически мыслящее начальство ни за что в жизни не утвердит наружное наблюдение за сотрудником ФСБ.

В одиннадцать вечера к Беднякову вернулись нормальные человеческие чувства: голод, к примеру. Он слушал «Европу плюс» и поедал волошинские яблоки…

И в два часа ночи Бедняков по-прежнему слушал «Европу плюс» и ел яблоки. От яблок, правда, его уже воротило, а их оставалось еще десятка три. Волошин не просто так просил не есть их в его присутствии, и теперь Бедняков понимал хозяина…

Около пяти утра появились первые отъезжающие. Чтобы не уснуть, Бедняков начал подпевать исполнителям и дискутировать с ведущим.

В 7.45 Евгений Мунтян, он же Владимир Андреевич, он же майор ФСБ, он же предмет ночных вожделений Беднякова, выехал со стоянки и тормознул у тротуара. Бедняков тоже остановился метрах в пятидесяти. Бедняков ждал, что он выйдет из машины, и снял пистолет с предохранителя. Старый трюк, думал Бедняков: выйдет, прострелит мне пару колес и уедет, только я тоже в долгу не останусь — вместе пешком пойдем.

Но Мунтян вылезать и не собирался. Не заметить Беднякова не мог, значит, ему наплевать.

Тогда чего же он ждет?

А ждал он, оказывается, Гордеева.