Тварь

– Давайте связь держать через Сидоровича, – предложила Ника. – Он, конечно, еще тот жук, но подвести не должен – скажете, что я попросила, он не откажет в услуге. К тому же, это и отсюда недалеко, и к Кордону близко.

– Окей, – кивнул Маус. Посмотрел куда-то в сторону, прищурился. – Так, давайте-ка, дуйте отсюда быстрее. А то, я смотрю, к нам гости направляются.

Действительно, вдалеке показались неясные огоньки. Вряд ли так открыто, и столь широкой линией могли двигаться сталкеры. Не иначе, пожаловали военные. Ника вопросительно посмотрела на Мауса.

– Давайте, давайте! – нетерпеливо сказал сталкер, похлопывая ладонью по цевью «винтореза». – Мы их в сторону уведем, чтобы у вас на хвосте не висели. В общем, с вас – Бука, с нас – Доктор. Адиос!

Сталкер подтолкнул в спину слегка растерянного Антонова, и оба исчезли в темноте. Оставшись один на один с Монахом, Ника ощутила одновременно раздражение от того, что все за нее решили, и такое забытое чувство, как неуверенность. Она не боялась мужиков – даже таких здоровенных и бородатых. Зона быстро делит людей на неизлечимых трусов и тех, кто легко справляется с собственными страхами. Монах и не был страшным – он был другим. Не сталкер, не бандит, не военный – человек, которому вообще не место в Зоне. Как себя вести рядом с этим «духовным лицом» – понятно не было. Монах, видно, каким-то образом прочитал все это по одному лишь молчанию Ники – в темноте было не разглядеть взгляда. И сказал все тем же невозмутимым тоном, протягивая компактный детектор аномалий:

– Держи, смотреть будешь. А то я этой электроники не люблю. Ну, что, пойдем? Заодно и расскажешь, что, да как…

Через считанные минуты стало ясно, что такого душевного человека, как Монах, еще придется хорошенько поискать на негостеприимных просторах Зоны. Правда, стоило привыкнуть к его внешней суровости, да навязчивой манере любой разговор переводить в религиозно-философское русло.

– Вижу я, ты барышня достойная и обходительная, – поглаживая бороду, степенного говорил Монах, пока они огибали тихо потрескивающую мясорубку, притаившуюся между буграми. – И к Буке питаешь определенного рода симпатию…

– К чему вы это клоните? – фыркнула Ника.

– А вот к чему: Бука – хороший парень, только нечистый норовит переманить его на свою сторону. И хочет он с Зоной распрощаться – да не может никак. Помощь ему нужна. И, думаю, не будет ему большей помощи, чем самая обыкновенная человеческая жизнь. С семьей и детишками – чтобы думал о том, о чем человеку и положено думать, а не о своей Зоне поганой…

– И что же, это со мной ему детишек заводить надо? – язвительно поинтересовалась Ника. Скорее, из духа противоречия, чем искренне. Потому что даже девчонку, умело палящую с двух рук из мощных пушек нет-нет, да посещают подобные мысли. При мыслях же о Буке все вообще путалось у нее в голове. Ведь бабам нравятся такие, особенные, им нравится сила, и ничего с этим не поделаешь. А то, что за Букой – сила, сомневаться не приходилось. Только, вот, не очень-то верилось в такую идиллическую картинку: уютный домик у моря, хозяйство, детишки. Потому что все задуманное в Зоне, по мерзким законам этого места, всегда превращается в радиоактивную пыль. Не верилось. Но очень бы хотелось в это поверить.

– А ты подумай над этим, – спокойно продолжал Монах. – Ты бы и ему счастье принесла, и себе, и всем людям в округе. А я бы вас благословил…

Под этот невинный разговор они и ушли в ночь, в надежде, что Бука не исчез бесследно, и не лежит где-то ничком, потеряв сознание от ран или попросту медленно холодея. Такой мысли просто не допускали – это лишило бы смысла все. Нужно было верить – а у кого учиться вере, как не у Монаха?

Маус с Антоновым быстро пробирались вдоль оврага. Там, внизу, очень нехорошо мерцало и потрескивало, и падать туда не рекомендовалось ни при каких обстоятельствах. Но, что еще хуже – овраг отрезал возможный путь к отступлению. Огни приближались, превращаясь в лучи фонарей, и теперь было совершенно ясно, что это военные, решившие прочесать район «цепью». Это было смело – масса вариантов нарваться на аномалию или разбудить затаившегося мутанта, но, видимо, тот, кто отдавал приказ, в серьез полагал, что игра стоит свеч.

– Куда мы идем? – испуганно глядя в сторону приближающихся огней, спросил Антонов. – Прямо на них же идем!

– Не ссы, Антоха, – тихо отвечал Маус. – Нужно зайти с фланга и немножко подманить их. Нельзя, чтобы они за нашими увязались.

– Так они ж за нами… – воскликнул Антонов, и сталкер закрыл ему рот ладонью. Ученый оттолкнул руку, понизил голос. – За нами же увяжутся! И что тогда делать?!

– Авось не увяжутся, – туманно произнес Маус. – А ну за мной, быстро!

Они рванули быстрее, прошмыгнув буквально перед носом у военных. Их, конечно, заметили – не в свете фонарей, скорее, через приборы ночного видения.

– А ну, стоять! – заорал кто-то.

Но Маус с Антоновым уже обогнули овраг – и теперь двигались обратно, прямо вдоль строя солдат, но уже с другой стороны оврага. В какой-то момент сталкер упал в сухую траву, припал к прицелу и пробормотал: