Тварь

— Ты же понимаешь: нельзя просто взять и перейти Периметр.

— Мне все равно.

— Но ты же помнишь — вслед за тобой двинется Зона!

— Значит, так тому и быть.

— Ты что же, хочешь по собственной воле отдать наш мир на растерзание порождениям ада?! — Монах помрачнел, сжал кулаки, на скулах его дернулись мышцы.

— Мой мир и есть Зона, — равнодушно сказал Бука. — И если ей суждено стать больше — значит, это ей нужно.

— Но ты же можешь остановиться?! Просто не идти туда?

Бука посмотрел на Монаха все тем же ничего не выражающим взглядом, покачал головой.

— Не могу. Теперь уже не могу.

Монах замер и стоял некоторое время, глядя в спину уходящему Буке. Затем, сделав над собой заметное усилие, догнал его и снова пошел рядом. Он думал — словно в его силах было обмануть непреклонную мощь, завладевшую волей друга.

Под ногами легко вспорхнули серые перья: усеяв мертвую землю, они образовывали неровный круг. В другое время эти перышки под ногами означали бы верную смерть: сейчас они умудрились войти аккурат в центр «птичьей карусели» — коварной разновидности гравитационного концентрата. Распотрошенные, сплющенные тушки ворон были тому красноречивым свидетельством. Но сейчас, под покровительством темных сил ни Бука, ни сопровождавший его Монах могли не бояться гибели в случайно подвернувшейся аномалии.

Впрочем, ничто не гарантировало от других опасностей. В момент, когда они проходили между ржавыми остовами брошенных, некогда мощных тягачей, перед глазами мелькнули быстрые тени, волос коснулось легкое дуновение ветерка, слух уловил тихие, но явственные звуки. Оба замерли, почувствовав близкую угрозу. Монах даже успел вскинуть дробовик, но холодный ствол уткнулся ему между лопаток и наглый, хрипловатый голос произнес:

— Бросай ружьишко, папаша! И на колени давай! Тебя это тоже касается, сученыш!

Монах медленно и аккуратно положил дробовик, скосился на Буку. Тот продолжал стоять неподвижно, разглядывая возникших впереди вооруженных людей. Было их около десятка, и большинство — в длинных кожаных плащах, намекающих на принадлежность ко вполне определенной касте. Среди бандитов оказался и старый знакомый — главарь в неизменных темных очках. Играя зажатой в зубах зубочисткой, он подошел вразвалочку, довольно ухмыльнулся.

— Какая забавная встреча, — разглядывая Буку и неприятно скалясь, сказал главарь. — Что-то подсказывает, что последняя.

— Смотри, нехристь поганая, — никто тебя за язык не тянул, — мрачно заметил Монах.

— Кто это вякает? — главарь сделал удивленное лицо, темные стекла очков недобро блеснули. — Смотрите-ка — Монах! Ты все еще живой, тухлое брюхо? Не отстрелили тебе ничего за твои гнилые базары?

Монах не ответил, считая бессмысленным диалог с «блатными». Главарь переключил свое внимание на Буку.

— Так, так… А куда девку потерял? Променять ее решил, что ли, на старого бородатого борова? Не одобряю твой выбор, не одобряю…

Бандиты заржали.

Бука смотрел вдаль — он словно не замечал ни самих бандитов, ни их угрожающих фраз. Пока еще у этих людей был шанс оставить его в покое и просто отправиться своей дорогой: силе нет дела до насекомых, ползающих под ногами, — пока они не начали кусаться.

Все же эти ребята сделали неправильный выбор.

— Ведь девка была с вами, так? — сказал главарь, в упор рассматривая Буку. — Пойми меня правильно: мне плевать и на тебя, и на твоего юродивого дружка. Но твоя шмара обчистила общак — а это никак нельзя оставить безнаказанным. Меня просто не поймут. Мы уже говорили на эту тему. И раз ты укрываешь от нас эту суку, тебе придется ответить самому. Согласен?

Бука медленно перевел взгляд на бандита.

— Не смей говорить о ней плохо, — тихо сказал он.

— Да я говорю как есть, — двигая языком зубочистку, сказал главарь. — Да и не про нее сейчас базар. Сказывают, что за тебя опять назначили награду. Ведь так, Попугай?

Бука метнул взгляд к груде искореженного железа, где только теперь увидел знакомое лицо. Наемник, сложив на груди руки, неподвижно стоял за спинами бандитов. На лице его отразилось недовольство тем, что упомянули его имя. Надо же — и этот уцелел. Иногда казалось, что Попугай непотопляем настолько же, насколько и беспринципен. Впрочем, на то он и наемник. Не испытав никаких эмоций по поводу этой внезапной встречи, Бука снова посмотрел на главаря. Он спокойно ждал продолжения, предоставляя этому самодовольному подонку последний шанс.

— В общем, договоримся так: ты не рыпаешься и идешь с нами. Можно было бы пришить тебя на месте, но, говорят, живой ты вдвое дороже мертвого — а мы не привыкли разбрасываться бабками. Будем считать, что твоя башка компенсирует нам убытки, причиненные девкой. Ведь ты не против расплатиться своей головой за жизнь этой телочки?