Тварь

– Процентов на тридцать. Примерно. Некоторые позиции ещё дешевле.  Честно говоря, я не подсчитывал подробно…

– На сколько? Не может быть… – Санько снова подвинул к себе документы, – Постой. Посиди пока. Маша! Два кофе!

Санько погрузился в бумаги, он читал их, смотрел что-то по компьютеру, шевелил губами, иногда качал головой. Сергей сидел рядом со столом, молчал и не выражал никаких эмоций. Санько был настолько заинтересован, что не заметил, как секретарша Маша принесла кофе. Минут через пятнадцать он, наконец, оторвался от компьютера и бумаг, прерывисто выдохнул и провёл взглядом по кабинету. На глаза ему попалась чашка кофе, выпив её в три глотка, Александр Иванович посмотрел на Сергея и заговорил.

– Ты навёл меня на одну мысль. Я думаю, что стоит позвонить в Москву, осторожно поинтересоваться их ценами. Я этим займусь. Что-то тут нечисто. Надо бы проверить… Возможно имеются какие-то махинации.

– Думаете, что даже так? – Сергей вяло обозначил удивление.

– Даже так, даже так… Ладно, давай, работать иди. А я сделаю звоночек, поговорю с Сениным… Он, кстати, это видел? – Санько показал на договоры.

– Да. Он посмотрел, сказал, что зайти к вам сейчас не сможет, поскольку занят сильно. С «Фаворитом» что-то.

– Вот как? Ох уж этот «Фаворит»… А ты сегодня задержись чуть. Сиди в офисе, пока Сенин не уйдёт. Потом ко мне зайдёшь. Про наши наблюдения – никому. Понял?

– Да, – кивнул Сергей.

– Свободен.

**********

У довольно нескромного двухэтажного коттеджа за городом остановилась служебная машина Сенина. Николай Валерьевич стремительно приехал к Максимову.

О Валерии Павловиче Максимове ранее упоминалось, самое время познакомиться с ним поближе. Это был невысокий пузатый мужичок не так давно разменявший четвёртый десяток. Светло-русые короткие волосы с залысиной, лицо в веснушках, довольно большой крючковатый нос, маленькие карие глаза и большие уши – он был совсем не красавцем. Характер у Максимова был не самым устойчивым. Валерий, по правде говоря, был трусом. Он всегда о чём-то беспокоился, всегда осторожничал. Несмотря на то, что он занимал довольно неплохую должность, его нельзя было назвать лидером. Он был абсолютно зависимым человеком, проще говоря, Максимовым можно было манипулировать. Этим качеством в своё время и воспользовался Николай Валерьевич, умело задействовав его в своей схеме.

В их закупках всё действительно было нечисто: Сенин намеренно переплачивал за товар, а разница в цене делилась на три части. Сенину доставалось сорок процентов, столько же забирал Пронин, который делился с финансистами своей фирмы, делавшими всю операцию почти незаметной, а пятая часть доставалась Максимову.

Разумеется, заставить Максимова быть частью этой опасной схемы, было очень не просто. Сенин давил, убеждал и добился своей цели. Максимов поверил, что «так делают все». Конечно, поначалу Валерий Павлович очень опасался, даже плохо спал, но размеренное и спокойное течение дел взяло своё. Страх проигрывает, когда своё берёт привычка, а если привычке помогает жадность, у страха почти нет шансов, он угасает и почти не показывается.

В жизни Валерия Павловича наступила стабильность, и он чувствовал себя уверенно. Всё было превосходно: красивая жена, хорошая работа, куча денег. Но в силу его специфического характера всё было так до первого серьёзного испытания. Стоило в эту шикарную витрину попасть среднего размера камешком, как она осыпалась мелкими осколками. Однажды Максимов застукал свою жену с любовником.

Всё было как в анекдоте: раннее возвращение из командировки, незнакомый мужчина в кровати с растерянной женой. Он застукал их, как говорится, «тёпленькими». Разумеется, был скандал, разумеется, Максимов выгнал жену из дома и подал на развод.

Эти события послужили поводом к мощнейшему загулу – Валерий Павлович, как говорится, запил. Трезвенником он никогда не был, но в этот раз Максимов пил самозабвенно, пил много. Поначалу запой существенно не мешал работе, она его даже в какой-то степени сдерживала. Но беда не приходит одна: во время очередного народного гуляния, в сауне, мертвецки пьяный Максимов свалился высокого полка, да так, что сломал ногу. Теперь он сидел дома с загипсованной конечностью, пил сам с собой, и ничего не подозревал. Он был уверен в Сенине, и в том, что он всё устроит, тем более Николай Валерьевич, как мы знаем, успокоил его в телефонном разговоре.

Сенин вылез из машины, подошёл к воротам и дёрнул за ручку. Двери послушно открылись.

"Не закрывается, пьянь…" – подумал он.

Двери дома, в отличие от ворот, были заперты, и гостю пришлось потревожить кнопку звонка. Ждать пока хозяин дома доковыляет до двери, пришлось несколько минут.

– Оооооооооооооо! Валерьич! Проведать меня пришёл? Здорова!

– Можно и так сказать. Я пройду? – спросил Сенин и, не дожидаясь ответа, уверенно вошёл.