Твари Господни

Но она уже не слушала. Открыв дверцу, Лиса вышла под дождь и "поплыла" по большому кругу, ловя в выброшенную в небо "сеть" проявления чужих сознаний. Милиционеры ее не интересовали, хотя в памяти одного из них и мелькнул фоторобот с узнаваемым лицом уже не существующей материально Алисы Дмитриевны Четвериковой. Менты были не ее заботой, и Лиса без сожаления выбросила их из своего "невода", как выбрасывают рыбаки сорную рыбу. Гораздо интереснее были вооруженные люди, прятавшиеся в зарослях справа и слева от дороги. Все они прошли специальную подготовку и были на редкость хорошо "зомбированы", так что ни Пика, ни Черт их бы не вяли, но Лиса была этим мужикам не по зубам. Если, не дай бог, что-то сорвется и ее вмешательство все-таки обнаружится, считай, она не только пальчики оставила, но и расписалась под протоколом опознания.

Она уже завершала круг, когда поняла, что тот человек, который сидел в палатке, спрятанной в лесопосадке, это единственная среди спецназовцев женщина, и что чувство дурноты, с которым вот уже вторую минуту боролась Лиса, и стада "муравьев", ползавших теперь не только по ее коже, но и по внутренним поверхностям желудка и легких, напрямую связаны с тем, что делает эта драная сука своей "рацией". Бешенство, охватившее Лису, было настолько беспощадным, что она чуть не прибила капитана Аллу Борисовну Приходько на месте, но, в любом случае, вспышка "святого безумия" помогла ей перебороть накативший было приступ слабости, стоило ей только коснуться "горячего" ящика, над которым колдовала Приходько.

– Все в порядке, – сказал за спиной гаишник. – Можете ехать дальше. Обратите внимание, у вас левый габаритный перегорел.

– Спасибо, – ответил Черт. – Утром поменяю.

Времени оставалось в обрез, и Лиса, больше не церемонясь, попросту "взломала" капитану башку, потроша ее по живому, хотя и знала, что месяцев через пять это "изнасилование" аукнется Алле Борисовне в лучшем случае острым психозом, а в худшем… О худшем лучше было не думать, тем более что дамочка сама выбрала свой путь, а через пять месяцев ни одна сволочь уже не разберется, кто и когда "взломал" эту сучку.

Лиса вернулась в салон "Нивы", захлопнула дверь, и откинулась на спинку сидения, чувствуя, как медленно спадает напряжение, и организм возвращается к нормальному функционированию. Черт тронул машину, рядом тяжело выдохнула воздух Дама Пик, и Лиса почувствовала свою мокрую, прилипшую к телу одежду, дождевую воду, струйками стекавшую с ее крашеных волос, и холод, терзающий выстуженное на ветру тело.

– Пика, – попросила она слабым еще, не своим голосом. – Дай мне что-нибудь выпить.

5

Полстакана коньяка и кружка горячего чая способны совершить чудо. Лиса согрелась и восстановилась настолько, что сама смогла высушить мокрую одежду, правда после этого пришлось на пару минут опустить стекла, потому что салон "Нивы" превратился в парную, наполнившись влажным горячим туманом.

– Если общество не возражает, – просительно сказала Лиса. – Я бы и сигарету выкурила.

– Кури, – Черт протянул ей через плечо пачку "Родоп" и, дождавшись пока Лиса вернет ему сигареты, закурил сам. – Что скажешь?

– Мы попали на испытания, – Лиса затянулась, ощущая приятное тепло во всем теле, и смакуя табачный дым. – Вообще-то могли крепко вляпаться. Это был спецназ ГРУ, прикрывавший людей из Военно-Технического бюро.

– Не КГБ? – удивленно спросила Дама Пик, тоже закуривая.

– Нет, – покачала головой Лиса. – Определенно, военные. Там была одна капитан…

– Мне нужна бумага и карандаш – вдруг сказал Алекс, который до этого мгновения вел себя так тихо, что о его существовании все забыли. – Быстро!

В его голосе – редкий случай – прозвучали приказные ноты.

– Ну!

Пика резко нагнулась, разыскивая что-то в своем рюкзаке, но Черт ее опередил. Достав из кармана своей кожаной куртки толстый блокнот, он протянув его Алексу: – Держи. Ручка внутри. Чистые страницы в конце.

– Мне тоже, – Лиса, начавшая перед пробуждением Алекса рассказывать о капитане Приходько, вспомнила теперь из-за чего на самом деле погубила женщину.

– Что у тебя там? – требовательно спросила она Даму Пик и, не дав той даже ответить, буквально вырвала из рук мятую тетрадку в клетку и карандаш. – Всем молчать!