Твари империи (СИ)

Уже в "Ифрите" (ждать оказалось вполне уютно среди всех этих ковров, бронзовых блюд с чеканкой и керамики с письменами) она поняла, что допустила ошибку, запрещая чиновнику отправлять посыльного. Сама оборвала возможную ниточку. Ведь если чиновник действительно попытался бы с кем-то связаться, то велика вероятность, что именно с тем, кто как-то причастен к делу. Иначе, зачем подавать весть? С другой стороны, у неё пока нет под рукой ресурсов, чтобы устроить качественную слежку. Не юнгу же посылать шпионить? Так что пусть всё идёт, как идёт.

***

Жители неохотно рассказывали о событиях семилетней давности. Будь на её месте Оборн, он просто угощал бы очевидцев пивом в ближайшем кабаке, и вытягивал бы без труда и лишних подозрений любые подробности. Совмещал бы, так сказать, приятное с полезным. Она же парней в кабак позвать не могла. Её не так бы поняли. А скорее не поняли бы никак. Приходилось расспрашивать приказчиков в лавочках, ловить скучающих служанок и желающих заработать мальчишек. И даже при все её осторожности люди воспринимали с подозрением и опаской молодую смуглую чужеземку.

Но общая картина мало-помалу складывалась. Стычка вспыхнула около полуночи возле главного пирса Первого Торгового Картеля, где целый месяц стоял иноземный барк "Ящер". Затем волна потасовок прокатилась по улицам города от набережной Коммерческой гавани, до набережной Большой гавани и затихла возле частного причала господина Мортони, где стоял с неделю другой заморский корабль под названием "Молния". Вот между экипажами этих двух кораблей и шла основная битва. Нешуточная битва, следовало бы добавить.

Судя по всему, горячие ребята с "Молнии" устроили дерзкий налёт на "Ящер" и стянули оттуда какой-то ценный груз. С этим грузом они отступали к своему кораблю, а не менее горячие парни с "Ящера" пытались украденное вернуть. Не вышло. Отход был подготовлен умело, по всей видимости, человеком, склонным всё планировать заранее. Сперва, преследователей контратаковали возле Рыночной площади. Там жестокий бой продолжался около четверти часа. Именно тогда, в дело решили вмешаться городские стражники и понесли потери. А возле самого пирса Мортони парни с "Ящера" попали в хорошо подготовленную засаду — лучники и арбалетчики просто расстреляли их с крыш ближайших домов. Когда "Молния" попыталась выйти в море, "Ящер" с остатками команды бросился наперехват. Ещё в гавани межу кораблями завязалась дуэль с применением огненных снарядов и магии. Такой иллюминации город не видел даже в праздник открытия сезона ловли сельди, когда со специальных плотиков пускали дешёвые тарсийские фейерверки. Сражение так и не закончилось чьей-то победой и продолжилось в открытом море.

— Иной раз так полыхало, аж светлее дня становилось, — рассказывал смотритель Южного маяка. — Оба корабля как на ладошке. И так три часа. То с одного молния слетит, то от другого шар огненный прыгнет. Паруса горят, мачты занялись, кое-где по палубам огоньки мечутся. Затем вдруг стихло всё. Огни погасли. Унялись. Может, громы-молнии у них кончились, может, потеряли в темноте друг друга. Но, скорее всего, потонули оба. К этому многие у нас склоняются.

— Почему?

— Повреждений и те и другие получили изрядно. Считай, без парусов остались. А если, как в городе поговаривают, ещё на земле побили большую часть команды, то малыми силами вряд ли вытянули. Не сразу так опосля потонули. К нам-то не вернулись точно, а до ближайшей гавани трое суток ходу при попутном ветре. И это если судно в порядке, а с их ранами и за неделю не дойти… А с другой стороны, у них ведь маги на борту были, так что всё может быть.

— А на берег выброситься они не могли? — Ильметра припомнила собственные приключения.

— Могли. Но таких мест на нашей стороне немного, всё больше скалы. И после сшибки все такие места народ сторожил, обломков ждал. Грех не поживиться. Но ничего не дождался.

— Значит никаких следов крушения?

— Никаких, барышня.

Дорога к маяку шла по берегу Большой гавани. Возвращаясь в город, Ильметра расспрашивала рыбаков. Переходя от деревеньки к деревеньке, выискивала взглядом подходящего человека и предлагала монетку в двадцать стотинок в обмен на некоторые ответы. Рыбаки, однако, шли на разговор не за монетку, многие вовсе отказывались принять плату, просто рады были отвлечься от тяжёлой работы. А тут такой повод — человек давешними разборкам интересуется. Много ли они в жизни видели других развлечений?

— Старики всегда говорили, что за шальными деньгами гнаться себе-от дороже, — ответил очередной рыбак, отказываясь принять плату.

— Так ты же и не гоняешься — возразила Иьметра. — Я сама предлагаю.

— Каждую стотинку заработать нужно, — пояснил тот. — А если само-от в руки плывёт, тут как бы не с бедой заодно.

Он задумался.

— Вот как раз лет семь назад был такой-то случай. В соседней артели вытащили акулу и отдали мальчишкам для баловства. Слыхал-от, у вас на юге акул кушают?

— Плавники только, — пожала плечами Ильметра.