Твари, подобные Богу

Он мрачно усмехнулся — ботаник! — спустил ноги с дивана и решительно взглянул в лицо реальности. От той угнетающе попахивало водевилем: застукал жену с любовником и ночевал в кабинете. Очень аристократично. Прямо дядюшкин сон, или что вам угодно под кроватью… где, кстати — ну, не совсем под, а рядом на полу — кретин-любовник оставил барсетку, за которой имел наглость вернуться.

— Ради бога простите, но у меня там все, документы, ключи… а то, понимаете, в квартиру не попаду, супруга в отъезде… — потея от страха и явно опасаясь побоев, лопотал он.

Протопопов злорадно вспомнил, как на прощанье оскорбительно потрепал болвана по щеке — и тот ничего, съел!

Луч солнца вполз в кабинет и зажег апельсиновым светом коньяк, не выпитый ночью. Ветер колыхнул занавеску. Сердцевина, камбий, флоэма — даже кора — застонали, сжались от боли. Зачем? Для чего? Почему? Я остался с ней, а она меня обманула… Ради этого я предал свою единственную любовь? Ради этого смирился с участью старика, терпеливо дожидающегося смерти? Как она могла? Пока я лежал поленом — беспомощный — она… с этим?!

Протопопов швырнул бокалом в окно. Оно не разбилось — стеклопакет — но бокал разлетелся вдребезги.

Пропадом пропади вся ваша треклятая жизнь.

* * *

С сокровищем он обошелся жестко — сел, ни минуты не любуясь, и поехал на работу. Машина, в конце концов — всего лишь машина. Зато на работе, пока он играл в игрушки, его уже начинают считать свадебным генералом. Не совсем, конечно, но близко к тому.

Фирму они создали вчетвером, и каждый был по-своему важен, незаменим. Разумеется, как в любой стае, у них образовался вожак, но это произошло само собой и к всеобщему согласию. Чем плохо: один главный (они его так и звали, Главный) и трое вторых. Вот и вся контора.

Потом стали появляться подчиненные, компания росла как на дрожжах. «Отцов-основателей» уважали одинаково, тем более, что Главный, большой дипломат, всячески это культивировал.

— Давайте поприветствуем трех китов, на которых держится мое и ваше существование, — шутливо предлагал он сотрудникам на корпоративных вечеринках.

— Мне, ребята, без вас никуда, — прочувствованно, со слезой в голосе говорил он в традиционном приватном тосте, который они четверо, прежде чем разойтись, распивали у него кабинете.

Довольно скоро вся подлинная власть оказалась в руках у Главного и доходы перераспределились соответственно: ему — главные, им — второстепенные. Между тем фирма процветала. Разнеженные благополучием и пока еще увлеченные работой киты долго ничего не замечали, а когда спохватились и попытались заявить о своих правах, Главный спокойно и твердо дал понять, что переворот — дело свершенное и назад пути нет. Он разговаривал с ними поодиночке, при этом каждому польстил — «ты у нас компьютерный гений и должен творить, а моя задача обеспечить условия», — и как бы невзначай предложил заняться новым, очень интересным и перспективным, проектом. Каждому своим. Протопопов до сих пор помнил, каким окрыленным вышел тогда из кабинета.

Только один из них, Марк, остался недоволен.

— Вы что, не поняли, что он просто отвлек ваше внимание от основной проблемы? Той, что мы не получаем равную долю прибыли? А с какой, спрашивается, стати? Почему он присвоил себе право распоряжаться общими деньгами и к тому же устраивать на них купеческие гулянки?

Марк предложил предъявить Главному ультиматум: либо все поровну, либо они трое увольняются, забрав свою часть капитала. Поскольку для фирмы это будет катастрофой, то выход один — выполнить их условия.

Его послушались — Марк, как и Главный, обладал всеми лучшими качествами прирожденного лидера. Но, увы, в отличие от Главного был лишен худших и не учел, на что способны хитрость и коварство. После решающего разговора он ненадолго отлучился по делам, а когда вернулся, обнаружил, что другие два участника заговора перекуплены и не смотрят ему в глаза.

— Можешь забрать свои деньги хоть завтра, — лучезарно улыбнулся Марку Главный. — Кстати, знаешь… Протопопов решил остаться.

— А…?

— А Дмитрий согласен на выплату по частям с процентами. Он, как и ты, уходит, но, так сказать, в рассрочку.

Марк был возмущен предательством, но великодушно всех простил.

— Все понимаю, — сказал он. — Jedem das Seinem[1].