Твари в пути

— Скажи-ка на милость, ну зачем тебе понадобилось связываться с этим визирем? — спросил Сахид Альири.

Он оставил все попытки поднять лежащего ничком рыцаря и, достав из-за пояса какую-то мазь, начал втирать ее в раны. От ужасной боли паладин снова потерял сознание…

* * *

«Краса Песков» по праву считалась если не лучшей чайханой в Ан-Харе, то, во всяком случае, одной из лучших. Дощатые полы здесь плотно устилали богатые харумские ковры, высокие стены украшали прекрасные вышивки работы непревзойденных мастеров-басхаров, в воздухе витал дым изысканных благовоний, а уж какой здесь подавали чай! За одну чашку такого чая иной человек продал бы свою душу, ничуть не жалея о заключенной сделке.

Аромат здешнего чая убаюкивал, успокаивал самую мятежную натуру, неизменно бодря и проясняя ум. Знатоки говорили, что во всем Ан-Харе, да что там Ан-Харе! — на всем Востоке не сыскать лучшего напитка. Владелец «Красы Песков», немой Абдул, за долгие годы так никому и не открыл секрета, как он готовит свой чудесный чай, а все попытки конкурентов прознать его тайну завершились весьма трагично для последних. Еще бы — по молодости достопочтенный шейх Абдул промышлял вовсе даже не чаем, не гнушаясь самых темных дел. Поговаривали, в те лихие годы он частенько ходил морем вдоль западных берегов, собирая богатую дань с тамошних обитателей, чем и заработал на свою первую чайхану. Годам к тридцати пяти, богатый и успешный, Абдул вернулся в Ан-Хар и остепенился, открыл новое дело, но старых привычек так и не утратил, как и связей. Вот так для многих пиратов, контрабандистов и ловцов удачи в Ан-Харе его «Краса Песков» стала излюбленным местом отдыха. Здесь решались дела и заключались сделки, вершились судьбы и плелись зловещие нити заговоров, эти стены порой слышали такое, чего не ведали, но страстно желали бы знать как великий визирь, так и сам многомудрый султан, да продлит Пустыня его правление на вечность. Но стены молчали, как молчал и сам Абдул, лишившийся языка еще на заре своей буйной молодости. Прийти сюда во все времена означало одно: все твои тайны останутся с тобой, не касаясь чужих ушей, а стоит кому-то рискнуть и сунуть нос не в свои дела, гнев хозяина чайханы моментально настигнет любопытствующего, а городские канавы смиренно примут на свое дно еще одно тело излишне ретивого слухача.

В чайхане было людно, но достаточно просторно, так что посетители нисколько не мешали друг другу. Между группами людей сновали глухонемые слуги, разнося чай в пузатых серебряных кумганах и тут же разливая его по глиняным чашкам. Желающим подавали также шербет, лукум, зефир и другие сладости.

Али-Ан-Хасан не раз проводил в «Красе Песков» переговоры и не видел причин изменять своим привычкам. Вот и сейчас, расположившись полулежа на великолепном ковре, он не спеша потянулся за чашкой чая, без лишней суеты поднес ее ко рту и сделал небольшой глоток, после чего принялся с наслаждением вдыхать чудесный аромат. Его собеседник, сидящий напротив, тем временем пил обжигающий чай большими немилосердными глотками, ничуть не смущаясь своего поведения.

— Я вижу, ты так и не научился по достоинству ценить хороший чай за все эти годы, сын моего друга. Это чудесный сорт тысячи лепестков, а не простой черный лист…

— Я люблю хороший чай, Али, — сидящий напротив улыбнулся краешком губ, — но не так, как это делаешь ты. Ты ценишь форму, я — содержание. Тебя прельщает аромат, а мне ближе его тепло.

В подтверждение своих слов Сахид Альири сделал очередной глоток, опустошив чашку, и потянулся за новой. Хасан тем временем все еще вдыхал серебристые пары, клубящиеся над его чашкой.

— Хе-хе, я знал, что ты неисправимый и нетерпеливый упрямец… Никогда не признаешь, что был неправ, скорее лишишься головы.

— Моя голова пока еще при мне.

— Надолго ли? — Визирь Мечей внимательно посмотрел в глаза своему собеседнику, но в этих совсем стеклянных зрачках ничего нельзя было прочесть. — Сегодня ко мне приходили люди Алон-Ан-Салема.

Сахид Альири осторожно поставил горячую чашку обратно на ковер, услышав имя великого визиря.

— Неужели? И что же им было нужно? — Ни единый мускул не дрогнул на его смуглом лице.

— Понятное дело, что. То самое, что ты имеешь неосторожность носить на своих плечах, неосмотрительный сын моего друга.

— Полагаю, они предложили тебе выкуп за мою голову. Много?

— Достаточно, чтобы завести себе еще с десяток наложниц.

— Тогда в чем дело? Решил напоить меня чаем перед смертью? — Сахид Альири напрягся, бросив тревожный взгляд на плотно закрытые двери чайханы. Саблю пришлось оставить в руках прислуги на входе, и теперь оружие было слишком далеко, да и что он сможет против всей стражи Ан-Хара. Впрочем, у него в рукаве еще оставалось кое-что, чем он мог удивить врагов.

— Успокойся. — Хасан неожиданно резко выругался себе в бороду, наблюдая, как рука Сахида Альири медленно поднимается. — Не родился еще человек, способный заставить меня отказаться от своего слова. Я сказал его людям «нет», можешь убрать свою отравленную звездочку, прибереги ее для великого визиря.