Твари в пути

— Так вот почему Вернике так отличался от прочих! — понял вдруг Джеймс. — Неужели, если бы его родители добавили еще немного крови перед его рождением, он стал бы неотличим от человека?

— Нет! — пискнул Крысь. — Никак нет! Нейферту не может быть как человек! Нейферту стал бы красивее, чем человек, стройнее, чем человек, но при этом высокомернее, чем человек, и от того потерял бы в мудрости. Зато уродливые нейферту — самые мудрые и предусмотрительные. Взять того же Норкана из семьи Дворн.

— Он не кажется мне таким уж уродливым, — признался Джеймс. — У него даже нет бородавок, как у принца Стрегги Куори-Тина.

— Зато у него есть вторая голова, которой он временами заменяет первую. Если не ошибаюсь, она лежит в одном из этих ларцов.

— Не может быть… — поразился молодой рыцарь.

— Что вы хотите еще узнать о нейферту, мастер Джеймс? — полюбопытствовал усатый. — Крысь много о них знает.

— Ничего. Хватит о Красных Шапках! Меня интересует твое это «спасение». Мы что, просто возьмем и выйдем отсюда? Ты скажешь, наконец, что задумал? — Джеймс и не заметил, как от нетерпения повысил голос.

— Тссс! — Крысь тут же скрылся из виду, прошмыгнув за полог и переместившись куда-то вниз, под фургон, откуда и продолжил шептать. — Вы совсем меня не слушаете, мастер Джеймс. Последнее что нам сейчас нужно — это чтобы на вас обратили внимание и стреножили разум наподобие того, как стреножили ноги. Поверьте, они это могут: ваш спутник уже поплатился за свое нетерпение.

— Сэр Норлингтон? Что они с ним сделали?!

— Ничего из того, что нельзя исправить.

— Я видел его! — Джеймс возмутился равнодушию грызуна. — Он был накрыт черной тканью, окружен мечами, и над ним вились дрозды на тонких цепях! Как нам освободить его?!

— Никак! — пропищал Крысь, и даже через днище фургона Джеймс уловил страх в его голосе. — Никак не нужно освобождать!

— Что? Что ты, мерзавец, такое несешь?! Как это не нужно?

— Тот, о ком вы рассказываете, мастер Джеймс, это не мастер Норлин! Мастер Норлин лежит в фургоне трофеев Их Высочества Стрегги Куори-Тина. Он спит сном кошмаров и не проснется, пока ему не позволят!

— А кто же тогда спрятан под черной тканью в окружении птиц и мечей?

Крысь замолчал, но спустя несколько мгновений проговорил скороговоркой:

— Наберитесь терпения, лежите себе и отдыхайте. Не все из нас путешествуют с такими удобствами. Дадут пищу — ешьте, воду — пейте, здесь не отравят. И ждите сигнала. Когда придет время, я скажу вам. Все. Мне пора. Дела сами собой не делаются. Да, пора…

* * *

Правду говорят, что для человека, привыкшего добиваться цели собственными силами, нет ничего хуже бездействия. Если загнать его в обстоятельства, подобные тем, в которых по воле судьбы оказался сэр Доусон, он либо натворит бед, попытавшись безрассудно начать действовать¸ невзирая на эти самые обстоятельства, либо же, впав в безбрежное уныние, примется заниматься самоедством, что может оказаться еще опаснее. Так птица может сломать крылья, раз за разом, ударяясь о прутья клетки, либо умереть от тоски, тихо нахохлившись на своей жердочке, — в конце концов, результат будет тем же. И далеко не каждому пернатому в неволе очевидно то, что зачастую бывает нужно лишь подождать — рано или поздно дверца его клетки приоткроется, предоставив возможность для побега.

Как ни пытался Джеймс убедить себя в том, что не все потеряно, и он еще увидит Ронстрад, ощущение безнадежности все сильнее сжимало тиски на его горле. Перед отъездом он в отчаянном порыве распрощался с последним, что имел, — отдал свое сердце. Теперь горечь разлуки с Инельн тяготила его, мешая мыслить здраво, отобрав у него хладнокровие и способность выжидать. Обстоятельства между тем лишь подогревали его тревогу — с каждым часом они с сэром Норлингтоном все сильнее углублялись в Терновые Холмы, к тому же теперь они еще и потеряли свободу и, что самое печальное, по-прежнему не имели никакого понятия о том, по чьей воле они сюда попали, и что следует предпринять. Посулы Крыся о побеге не грели душу рыцаря — что бы там ни думал о своем товарище Прокард Норлингтон, но он, Джеймс, все же не был настолько наивен, чтобы вверять свою (и не только свою) жизнь в лапы малознакомого существа, чьи мотивы неизвестны, а честность — сомнительна.

Терзаемый подобными мыслями, Джеймс не сразу заметил, что фургон, в котором его везли, остановился. За стенками слышалась какая-то суета, доносились резкие окрики нейферту и ставшие уже привычными писклявые, извечно суетливые и виноватые, голоса полумышей.

Внутрь повозки заглянул Норкан из семьи Дворн. Этот нейферту спас молодого рыцаря от гнева своего принца и создал ему относительно комфортные и спокойные условия для путешествия через бурю, впрочем, чувства благодарности Джеймс к нему не испытывал, прекрасно понимая, что мотивы его спасения у Красной Шапки были сродни людоедским.

— Вылезай, разомни ноги, — приказал Норкан. — Кровь должна бежать по жилам, иначе подгнивший лист ей цена.