Твердь небесная

Придумав в свое время для вящего Машенькиного спокойствия спрятать ее куда-нибудь подальше и от интересного к ней сыска, и особенно, может быть, от людишек из известной организации, Дрягалов настоял, чтобы она уехала за границу, для чего он взял ей внаем в Париже очень приличную квартиру. Отряжая доверенного, Дрягалов наказывал ему, чтобы квартира была не в самом центре города, но и, конечно, не в трущобах, вроде Пресни, по возможности, на тихой, уютной улице, такой, как его Никитская, рядом с каким-нибудь парком и непременно в первом этаже, что являлось для Машеньки, бывшей в ту пору в интересном положении, условием не последней важности. Дрягаловские пожелания исполнились, как обычно, безукоризненно. Квартира, которую подыскал готовый в угоду своему хозяину вырваться вон из кожи доверенный, могла бы удовлетворить весьма притязательные вкусы. Комнаты были устроены вполне и даже с претензией на роскошь. Впрочем, как и весь остальной дом, при котором имелся еще и jardin d'hiver [9], как внушительно называли хозяева примыкающую с заднего плана обширную застекленную террасу, до тесноты заставленную кадками и ящиками со всякими диковинными растениями. В Париже не иметь такой jardin для дома, претендующего считаться аристократическим, было много хуже, чем не иметь «de» перед фамилией. Из покоев, отданных внаем, в jardin d'hiver имелся отдельный вход, что, наверное, не могло не сказываться на величине выставляемого Дрягалову счета. А для сугубого удобства – и жильцов, и своего – подъезд в доходную квартиру хозяева устроили прямо с улицы, минуя свою половину. Самый же дом, утопающий в зелени, находился на улице Пиренеев, не столь уж многолюдной парижской улице, неподалеку от Бюте-Шамонского парка. Все это делало Машенькину квартиру во всех отношениях жилищем комфортным, достойным возлюбленной Василия Никифоровича Дрягалова.

Дом этот принадлежал весьма в Париже популярному и преуспевающему адвокату мэтру Годару, приобретшему широкую известность с памятного громким судебным делом девяносто четвертого года. Он к тому времени успел уже блеснуть в нескольких делах, малозначительных, правда, и стал членом парижского Tordre des avocats [10]. После того как впервые прозвучало наделавшее сразу столько шуму обвинение в шпионстве в адрес офицера Генерального штаба, еврея по роду, группа прогрессивныхлиц во главе с известнейшим литератором обратилась к подающему большие надежды, а главное, политически, как казалось, индифферентному, молодому адвокату Годару с просьбой быть одним из защитников обвиняемого. Годар вежливо отказался, что, естественно, не могло повлечь к нему никаких взысканий со стороны просителей, поскольку он имел на это полное право. И профессиональное, и моральное, какое угодно. Но через несколько дней, неожиданно для всех, в печати появилась его гневная статья против германского шпиона и всяких за него ходатаев.На первый взгляд статья казалась только воинствующе антигерманской. Но при более пристальном ее прочтении обнаруживались и вполне в духе Дрюмона, разве что не столь откровенные, антисемитские претензии. Это был довольно рискованный поступок. Потому что общество, во всяком случае, некоторая его часть, якобы оскорбленная в благородных своих чувствах, могла бы отвернуться от недостойного оскандалившегося parvenu [11]и наслаждаться затем его падением. Но развязка этого скандала была, как известно, такова, что те, кто в другое время превратился бы в неприкасаемых,или, как, там, еще говорят, в нерукопожатных особ,оказались правыми. Они как в воду глядели. Офицера признали виновным и приговорили к вечной каторге. И хотя почти сразу вслед за этим всякого рода национальные предрассудкиопять стали почитаться дурным тоном, даже и среди тех, кто еще вчера участвовал в разразившейся антисемитской буре, многие из них успели на этой волне выдвинуться. И одним из таковых был мэтр Годар. О том, что его неожиданное, но ко времени пришедшееся суждение сослужило ему добрую службу, лучше всего свидетельствовали его гонорары, многократно в результате увеличившиеся. Он сделался заметным. Всякие знаменитости стали искать, как бы сделаться его клиентами. О лучшей карьере практикующему адвокату нечего было и мечтать.

Семья мэтра Годара была невелика. Всех четыре человека. Но в самое ближайшее время семейству ожидалось на одного, по крайней мере, человека умножиться. Сын адвоката Паскаль, будучи около года помолвленным, собирался вот-вот жениться. Его невеста мадемуазель Клодетта Ле Галль служила танцовщицей в «Comedie», была совершенною красавицей, несколькими годами старше своего жениха и к тому же разведенною, что, впрочем, нимало не смущало младшего Годара. Он был влюблен и счастлив.