"Твердь‟

Временами, мучители выхватывали кого либо из ползущих пассажиров, оттаскивали в сторону и заставляли кричать свои националистические кричалки. Первой такой их жертвой стал молодой парнишка - он, несмотря на обильно сыплющееся на него побои и угрозы, наотрез отказался это делать и его пристрелили - на виду у всех: как говорится в назидание. Парень вопреки ожиданиям палачей сразу не упал, а постоял ещё пару секунд, пока его свалил второй выстрел. Все остальные, зная чем это для них может закончиться, делали всё, что от них требовали мучители. Однако и это их не спасало от издевательств, садисты всё равно находили к чему придраться и избивали выбранного ими человека невзирая на возраст и пол. Создавалось такое впечатление, что боевикам попросту нравился сам процесс истязания людей. Как волки ворвавшиеся в овчарню, нацисты кидались от одного пленённого к другому и в буквальном смысле зверели от вида проливаемой ими крови.

- Жрите стекло с...! - Брызжа слюной орал худощавый, прыщавый подросток, чьи худо сильные удары не приносили должного эффекта и он старался взять изобретательностью. - Всем жрать!

Благо для истязаемых людей, его призыв никто не поддержал - почти никто. Основная масса стала требовать чтоб пассажиры, возвращавшиеся с митинга в Ринлеве в свой родной Рильд⁵, ползая на четвереньках, собрали руками всё битое стекло и заполнили им карманы. Впрочем, наци этим не ограничились, пришлось избиваемым жертвам засыпать мелкие осколки себе за пазуху.

- Быстрее ... собирайте! Если всё не соберёте ..., все здесь поляжете! Мы вас научим вы...и родную Житицу любить!...

Была среди палачей и небезызвестная 'труженица тыла‟, заготовщица зажигательных бутылок - Яночка. Трудовые раны на её пальцах были заклеены пластырем; ладони болели так, что о том, чтоб взять в руки биту, не могло быть и речи. Поэтому она, извергая грязные проклятья и визжа от перевозбуждения: как орудие избиения использовала свою тяжёлую обувь стиля милитари. Садистка 'подлетала‟ к выбранной ею жертве и с разбегу била: стараясь причинить этим ударом максимальный вред. Она как фурия металась меж своих обречённых соотечественников и выплёскивала на них свой животный гнев. Впрочем, даже она не выделялась на фоне беспредела творимого её соратниками. Вечерело, на округу опускались сумерки. И в последних отблесках уходящего дня, выбитые окна автобусов, выглядели особо зловеще, - они как пустые, мёртвые глазницы огромных черепов многоглазых гигантов, взирали на всё происходящее вокруг. Да и алый закат, в сочетании с устроенной бойней, воспринимался как кровавый предвестник надвигающейся беды.

Жители южной области Житицы, уже не надеялись выжить в разыгравшейся преисподней, они, доведённые многочасовыми побоями до отчаяния люди, ждали когда этот ад закончится - надеялись на скорую смерть - которая станет избавлением от непереносимых издевательств.

В одной, ничем не примечательной легковой машине - если не считать сильно тонированные стёкла, слегка приоткрылось окошко. Стоявший рядом мужчина в потёртом охотничьем камуфляже, мгновенно на это отреагировал - наклонился и, кивая, выслушал все, что ему сказал некий особо важный господин с сильно заметным акцентом. Оконце закрылось и машина, плавно тронувшись, она уехала - никчему было здесь засвечиваться иностранному гражданину: всё должно выглядеть как последствия разбушевавшегося народного бунта. Во время революции невозможно избежать 'перегибов‟.

Через несколько минут, после исчезновения таинственной машины с всемогущим пассажиром, уже упомянутый 'мужичок-охотник‟, жестами подозвал к себе нескольких своих подчинённых: - 'Хватит, мы достигли должного..., грузите выживших и отправляйте их дальше. После чего разберитесь с трупами - от них недолжно остаться и следа. Хотя нет. Пригоните трактор и прикопайте убитых, но сделайте это на виду у этих дрожащих тварей...‟. - Говорилось это обыденно и спокойно, как будто не было рядом побитых автобусов, их полуживых пассажиров, луж крови и нескольких трупов лежащих в придорожной канаве.

Когда приехал небольшой экскаватор и в пару приёмов присыпал землёй убитых, жители Рильда подумали, что всё окончено, и пришёл их черёд помирать: - 'В автобусы, живо! Поторапливайтесь жуки навозные! ...‟ - Закричали боевики, получив новое указание. Но никто из жертв не тронулся с места: ко всем пришла мысль, что эти большие машины и станут их братским крематорием. Ведь не зря в арсенале у их мучителей были бутылки с зажигательной жидкостью.

- Что стоите ослы! Живо в автобусы! - С эти криками на людей, опухших от побоев до неузнаваемости, обрушилась новая волна ударов. - Мы вас отпускаем! Но вы должны у себя рассказать, что если у вас кто-либо будет перечить нашей революции, то мы отправим к вам свой 'поезд дружбы‟: и выкосим всю скверну! Живо твари - пока мы не передумали!